Когда Дмитрий объявил, что собирается забрать к нам свою маму насовсем, у меня внутри всё похолодело. Дело вовсе не в том, что я её не люблю. Напротив — я глубоко уважаю Галину Петровну и благодарна ей за всё, что она сделала для нашей семьи. Но это не отменяет страха — страха, что с её переездом наш привычный уклад рухнет, как карточный домик.
Мы с Димой живём вместе уже двенадцать лет. Двое детей — старший Ваня и младшая Оля. Живём в Екатеринбурге, в обычной трёхкомнатке: наша спальня, детские по отдельности. Будни, работа, школа, домашние заботы — всё, как у большинства. Не скажу, что легко, но справляемся. Правда, свободного времени почти нет — особенно с тех пор, как здоровье Галины Петровны заметно ухудшилось.
Ещё с молодости у неё проблемы — почки, сердце, а теперь ещё и тяжёлый диабет. Из-за лишнего веса ей сложно даже встать с постели. Мы давно завели правило: среди недели кто-то из нас заезжает — привезти лекарства, продукты, помочь с уборкой. А на выходных — полноценный визит: готовка, стирка, общение.
Не помню уже, когда мы с мужем проводили выходные просто вдвоём. Но я никогда не роптала. Потому что Галина Петровна и правда всегда была рядом, когда нам было трудно. Она отдала почти все свои сбережения, чтобы мы смогли взять ипотеку на эту квартиру. Не лезла в наши дела, не учила жизни — была мудрой. За это я её и уважаю, и люблю по-своему.
Но в тот вечер, когда Дима за чаем спокойно сказал:
— После Нового года мама переедет к нам. Я уже решил. Ей одной нельзя больше оставаться, —
меня будто обухом по голове ударило. Я просто кивнула. Что я могла ответить? Он прав. Она действительно не справляется. В прошлый раз я едва подняла её с пола в ванной, а у неё прямо на глазах начался приступ. Это страшно. Это больно. И это ответственность, от которой не отвертишься.
Но потом до меня дошло: как мы все поместимся? Три комнаты — это не резиновые. Чтобы у свекрови было личное пространство, придётся поселить детей вместе. А они и так как кошка с собакой. Ваня — бунтующий подросток, ему нужны тишина и одиночество. Оля — шумный ураган, вечно обижается и кричит. Их ссоры и так разносят стены, а тут придётся делить одну комнату.
Я уже вижу их слёзы, хлопанье дверьми, взаимные упрёки. Вижу, как Галина Петровна будет мучиться от тесноты и гама. Как я сама начну срываться, уставшая после работы и бесконечных дел, и превращусь в злую мегеру. А ещё я боюсь за наш брак. Потому что такие перемены не проходят даром.
Мне стыдно. Я знаю, как это звучит — жена не рада, что муж хочет помочь родной матери. Вместо поддержки — переживает, как бы это не испортило её жизнь.
Но это тоже правда. Правда, которую не спрячешь. Я не железная. Я не супергерой. Я просто женщина, которая боится потерять то немногое, что у неё есть — покой, гармонию, тепло дома.
Я молчу. Потому что понимаю — так надо. Потому что Галина Петровна заслужила, чтобы её старость прошла не в одиночестве. Потому что иначе Дима себя никогда не простит, если с ней что-то случится.
Я пытаюсь настроиться. Знаю, что придётся заново учиться терпению. Учиться делить пространство, тишину, даже воздух. Учиться быть благодарной за то, что могу быть рядом, помогать, заботиться.
Но внутри всё равно щемит. Потому что мне самой хочется, чтобы кто-то обнял и сказал: «Ты справишься. Я с тобой. Ты не одна».
