**Драма одиноких сердец**
На краю маленького городка, затерянного среди перелесков и бескрайних полей, приютилась тихая улочка, больше похожая на деревенский переулок. Аккуратненькие домики, будто старые приятели, стояли вплотную вдоль пыльной дороги. Рядышком ютился крохотный магазинчик, а чуть дальше, за автобусной остановкой, начинался густой сосновый лес, где под сенью деревьев прятались черничники и моховые полянки, усыпанные грибами.
Здесь, в этой тишине, жили две закадычные подруги, чья дружба пережила всё на свете, — Алевтина и Варвара. Их дома, построенные ещё в лихие девяностые, когда обе горели энтузиазмом и мечтами, стояли бок о бок, словно отражение их нерушимой связи.
Когда-то жизнь кипела: с мужьями строили дома, растили детей, делили и радости, и горести. Тогда казалось, что любое дело по плечу, даже если кирпичи добывали, разбирая старые сараи. Но время не щадит никого. Алевтина овдовела несколько лет назад, и эта потеря оставила в её сердце ноющую пустоту. Варвара же, пережив тяжёлый развод, отдала бывшему квартиру в Москве и машину, но свой дом не отдала ни за что — будто это её последний оплот.
Раньше их улица гудела от смеха: соседи собирались на праздники, дни рождения, шумные застолья. Теперь же, когда обеим перевалило за шестьдесят, жизнь стала тише. Каждая жила своей судьбой, но всё же находили время для неспешных бесед за чаем, делясь новостями о детях и внуках.
Алевтина Петровна вырастила сына и дочь, которые каждое лето привозили к ней внуков.
— Теперь они уже взрослые, учатся, — вздыхала Алевтина, помешивая сахар в чашке. — Не рвутся ко мне, как раньше. У них свои заботы: любовь, друзья. А мне бы хоть картошку окучить помогли! Но им, конечно, интереснее на море кататься.
— Аля, хватит себя изводить, — качала головой Варвара. — Внуки выросли, детям твоя картошка не нужна. Пора и о себе подумать. Поедем в санаторий, здоровье важнее!
— Картошка, может, и не нужна, но я её продаю, чтоб хоть сахар на варенье купить, — упрямо твердила Алевтина. — У нас же и яблоки, и сливы, и смородина — всего валом!
— Собрать, сварить — это ж сколько сил уходит! — возмущалась Варвара. — Ты с весны до осени, как каторжная, на грядках. Пожалей себя, дурашка!
— Когда муж был жив, всё проще шло, — тихо отвечала Алевтина, и в голосе её звенела грусть. — А одной… Ничего не успеваешь.
— Да и не надо везде поспевать! — наставляла Варвара. — Гляди на меня: огородом не заморачиваюсь, ягоды с сада собираю, варенье только для себя. Дочь захочет — пусть сама приезжает, рвёт.
— Нет, я так не могу, — качала головой Алевтина. — Жалко, если пропадут. Да и кто сварит варенье так, как я? Люблю их баловать — соленья, маринады, варенье. Пусть едят, радуются!
Варвара только вздыхала. Её единственная дочь жила в Питере с мужем и внучкой. Приезжала редко, только летом, в отпуск.
— Мам, я устала, хочу просто выспаться и в лес сходить, — говорила дочь, едва переступив порог.
Варвара и сама любила поспать подольше, побродить с семьёй по лесным тропкам. Она частенько жаловалась на здоровье, хотя серьёзных болячек у неё не было. Дочь, чувствуя вину за редкие визиты, покупала ей путёвки в санатории или речные круизы.
— Дорого наверное, такие поездки? — интересовалась Алевтина.
— Дочка у меня заботливая, — хвасталась Варвара. — Дважды в год оплачивает мне отдых, да и я сама с пенсии коплю. Некогда мне киснуть, Аля! Три раза в год путешествую — разве не счастье? Неужели твои дети не могут тебе такого устроить?
— Да что ты! — отмахивалась Алевтина. — Как я приму такие подарки? Им самим деньги нужны. Внучка учится, у сына семья, расходы. Им на море путёвки брать — это ж какие деньги! А я летом никуда не поеду, огород не брошу.
— А осенью? — не унималась Варвара.
— Осенью уже поздно, да и не могу я с детей такие жертвы требовать, — отвечала Алевтина. — Я вот внучке на пятнадцать лет шубку подарила, внуку на тринадцать — велосипед. Это моё правило, ты знаешь. А ты что внучке даришь?
— А что я могу? — вспыхнула Варвара. — С моей пенсии только на символический подарок хватает. У них всё есть, зять с дочкой хорошо зарабатывают.
— Это так, но от бабушки подарок — особое дело, — мягко улыбнулась Алевтина. — Я же не только на дни рождения дарю, но и на Новый год, и просто так, для радости.
— Ну, это твоё дело, — отрезала Варвара. — Можно до бесконечности одаривать, а толку? Они тебя в старости не забудут? Моя дочка уже обо мне заботится, путёвки покупает. А твои всё реже приезжают, чтоб на огороде не вкалывать. Скоро и вовсе перестанут, а ты всё спину гнёшь…
Подруги замолчали, каждая считала себя правой. Но через пару дней они снова шли вместе в магазин, болтая, будто ничего и не было.
— Заходи в гости, — звала Варвара. — Дочка посылку прислала: вещи, обновки. Не новые, конечно, но почти не ношенные. Она так часто делает: поносит, продаёт, а что не уходит — мне шлёт.
— Хорошо, когда с дочкой один размер, — улыбалась Алевтина. — А я вот поправилась, мне только своё подходит. Но зайду, посмотрю.
После обеда устраивали весёлый показ мод. Варвара, смеясь, дефилировала по комнате, будто модель, а Алевтина подкалывала:
— Не замуж ли тебя, подруга, отдать? Вон какая нарядная! Будешь с мужем по городу гулять, в санаториях танцевать.
— Нет уж, — отмахивалась Варвара. — Сил только на себя хватает. Мужу надо и выглядеть на все сто, и дом в порядке держать, и слушать его вечно… Я давно для себя живу, и ты это знаешь.
Зима укутала городок снегом. Алевтина любила это время: можно было отдохнуть от огорода. Её отдыхЗима укутала городок снегом, и Алевтина, глядя в окно на заснеженный забор, снова подумала: «А ведь Варька-то права — пора бы и о себе позаботиться, а то как та белка в колесе: картошка, варенье, внуки… Может, и правда в санаторий съездить?» — но тут же отмахнулась от этой мысли, потому что весной снова предстояло сажать, полоть и собирать, а без её варенья, как она считала, мир стал бы чуточку скучнее.
