Слишком красивый для счастья
С Людмилой они познакомились в городской библиотеке — он заглянул за сборником по хоккею, а она, как обычно, копалась в классике. Виктор казался сошедшим с обложки журнала: статный, подтянутый, с тёмными кудрями и глазами цвета весенней листвы, а ресницы — будто нарисованные. Люся даже растерялась — такой человек, казалось, не мог заметить её, простую девушку из провинции.
Она и сама была мила — стройная, с мягкими чертами лица, светлыми волосами, тихим голосом. Но рядом с ним словно растворялась. Когда они стали встречаться, подруги только качали головами:
— Да куда он тебе, Людкá? Такие мужчины не засиживаются… Погуляет — и след простыл.
Но Людмила верила в его чувства. Он не осыпал её дорогими подарками, не клялся в вечной страсти, но был рядом — провожал, водил в кино, обнимал так крепко, что у неё темнело в глазах.
В первый раз, приведя его домой, она увидела, как потемнело лицо матери. Антонина Семёновна, женщина строгая и мудрая, после ужина отозвала дочь в кухню:
— Ты уверена, что он тебя не поиграет?
— Уверена, мама. Я его люблю. Он — моя судьба.
— Люсенька… Красота мужская — беда семейная. Всю жизнь бегать за ним, как за ветром, — мука несказанная.
Девушка вспыхнула:
— Это из-за отца говоришь? Не всех мерь по одной мерке! Виктор — не он.
— Не торопись. Пусть время проверит. Настоящее чувство — как хлеб, чем дольше лежит, тем крепче становится.
Люда кивнула, но в сердце не сомневалась. Они продолжали встречаться, но со временем Виктор стал пропадать: то тренировки, то друзья, то посиделки в кафе. Девушка, не желая отставать, пошла за ним и в спортзал, хотя душа к этому не лежала.
В бассейне он засматривался на стройных незнакомок, в зале охотно принимал улыбки поклонниц. А она… чувствовала себя лишней. Однажды после занятий простудилась и слегла.
— Ну и хрупкая же ты, — усмехнулся Виктор. — Не твоё это дело.
Чаще стали всплывать материнские слова. Он остывал, она — страдала. Свидания становились реже, звонки — короче. А потом он и вовсе исчез. Ни слова, ни звонка — будто и не было ничего.
Мать, видя, как дочь чахнет, твёрдо сказала:
— В парикмахерскую! Потом за ситцем — новое платье сошьём.
Людмила не спорила. Подстриглась, надела обновку и вышла в люди. На посиделках её заметили. Заговорили. Один — Степан — был неказист, но с добрым взглядом. Через месяц сделал предложение.
— Любишь его? — спросила мать.
— Он единственный, кто смотрит только на меня. Разве это не счастье?
Свадьба была скромной, но тёплой. Через год родилась дочь, ещё через три — сын. А Людмила… обрела покой. Дом, дети, муж, который дорожит ею.
Иногда в разговорах мелькало имя Виктора. Подруги шептались, что он бросил жену ради новой пассии, что красота его по-прежнему ослепляет, да только душа пуста. Люда лишь вздыхала:
— Что ж, каждому своё. Главное — найти того, кто с тобой в горе и в радости.
А дома её ждали смех детей, крепкие объятия мужа и мамины мудрые глаза. Те самые, что когда-то уберегли её от красивой, но опасной сказки.
