Тень мужской ревности: как моя молодость обратилась в прах
В тихом городке Гдов, затерявшемся среди лесов и рек Ленинградской области, жила я, Евдокия Лазарева. Когда-то я была полна надежд, с горящими глазами и мечтами о будущем, а люди вокруг говорили о моём упорстве и даре. Но моя история — не сказка о победе, а мрачная повесть о том, как мужская ревность раздавила мою жизнь, оставив лишь пепел.
Ещё в юности я мечтала стать врачом. Поступив в мединститут, я встретила там своего будущего мужа — Дмитрия. Мы были молоды, влюблены, и всё складывалось как в лучших мечтах: свадьба ещё во время учёбы, рождение дочери, а вскоре после выпуска — и сына. Казалось, судьба махнула мне рукой, приглашая на пир жизни. Моя мама взяла на себя заботу о детях, помогая мне не бросить учёбу. Я выбрала терапию, Дмитрий пошёл другим путём, и мы переехали в его родной город, чтобы начать жизнь заново.
Дети пошли в детсад, мы с мужем работали посменно: он брал ночные дежурства, я — дневные. Всё было отлажено, как в хорошем механизме: ни семья, ни работа не страдали. Я любила своё дело, обожала видеть благодарность в глазах пациентов. Но однажды всё изменилось — будто чёрная туча накрыла моё небо.
Дмитрий стал другим. Сначала это выглядело как безобидные шутки: он подкалывал, что мужчины записываются ко мне только из-за красивой внешности. Я отшучивалась, но вскоре его слова стали острыми, как лезвие. Он начал допытываться, почему я задерживаюсь после работы, названивал десятки раз за день, мешая приёму. Я пыталась объяснить: «Дима, ты же сам врач, ты знаешь, что моя работа — это общение с людьми. Я люблю тебя и нашу семью, зачем ты так?» Но он не слышал. Его ревность росла, как сорняк, душа всё вокруг.
Потом начались срывы. Он врывался ко мне в кабинет во время приёма. Однажды устроил сцену при медсёстрах, кричал, что запрещает мне осматривать мужчин без рубашки. Я остолбенела: как я могу проверить лёгкие через пальто? Это было безумием, но он не успокаивался. Дома скандалы длились до рассвета: дочь рыдала, сын забивался в угол с телефоном, а я не знала, куда деться от стыда. По городу поползли сплетни: «Слышали, как Лазарев жену мучает?» Люди тыкали в нас пальцами, а я чувствовала, как почва уходит из-под ног.
Чтобы спасти семью и убежать от пересудов, я уговорила Дмитрия переехать в Петербург. У нас были хорошие специальности, детям открывались лучшие школы, да и он, казалось, устал от косых взглядов. К моему удивлению, он согласился. Я думала, что в большом городе мы начнём всё заново, но кошмар только усилился.
В Петербурге мы устроились в разные больницы. Я надеялась, что анонимность мегаполиса охладит его пыл, но Дмитрий словно сорвался с цепи. Он приходил домой в бешенстве, кричал, бил. Я прятала синяки под водолазками, придумывала отмазки коллегам. А потом он дошёл до того, что явился к моему главврачу и потребовал уволить меня, заявив, что я бездарность. Начальник лишь отмахнулся: «Евдокия, ваши пациенты вас любят, мне не до ваших ссор». Но я больше не могла терпеть. Подала на развод.
Дмитрий затягивал процесс, как мог: нанял адвокатов, давил на судью. Когда нас всё-таки развели, он, выходя из зала, прошипел: «Ты никому не будешь нужна, я этого не допущу». Я осталась одна, но свободы не почувствовала. Мужчин я боялась как чумы: осматривая пациентов, думала — а не бьёт ли он свою жену? Жизнь свелась к работе и детям. Дочь выросла, встретила иностранца и уехала. Я предупреждала её: «Ты его почти не знаешь!» А она огрызнулась: «Мам, хуже отца он не будет». Сын остался со мной, пытался поговорить с отцом, но потом махнул рукой.
Дмитрий, как выяснилось, был болен. Он начал лечиться, а я пошла к психологу, чтобы собрать себя по крупицам. Я хотела вернуть уверенность, прогнать страх. И у меня получилось. Тогда же, будто по волшебству, в моей жизни появился Вадим — друг моего брата. Он знал мою историю и старался окружить заботой, но я всё равно вздрагивала, ждала подвоха, искала в его глазах злобу вместо нежности. Вадим терпеливо доказывал, что он другой, что не все мужчины — как Дмитрий. И я сдалась: медленно, осторожно влюбилась.
Но счастье опять ускользнуло. Когда я рассказала о Вадиме сыну, он поставил ультиматум: «Или я, или он. Не хочу чужого в нашем доме». Теперь мы с Вадимом встречаемся тайком, как воры, а моё сердце снова болит. Сын не захотел ничего слушать, лишил меня права на счастье. Передо мной не выбор, а приговор. Как мать, я выберу сына. Но от этого не легче: моя молодость, мои мечты — всё сгорело в огне мужской ревности, и я осталась наедине с пустотой.
