Сегодня мой сын, Артём, огорошил меня словами: «Отче, я сделаю ремонт в твоей хрущёвке, денег уже не жалко. Пока поживёшь в пансионате для ветеранов». Я остолбенел. Мы с супругой, Галиной, положили жизнь на нашего ненаглядного. Каждую копейку, каждую минуту – всё ему, в надежде, что вырастим достойного человека, свою опору на склоне лет. А теперь – дом престарелых? Как обухом по голове.
Не сладко жили. Я – слесарем на автозаводе, Галя – в школе географию преподавала. Гроши, но для Артёмушки ничего не жалели. До сих пор помню, как по ночам телевизоры соседям чинил, лишь бы сыну модные кроссовки купить. Супруга в одном платье ходила годами, зато чадо на экскурсии в Питер возила. Думали, выучится, в люди выбьется, чтобы не маялся, как мы. Вроде ценил: школу с медалью окончил, в МГИМО поступил, в банке устроился. Гордились, хоть виделись редко – своя жизнь у него пошла.
Когда Галка слёгла, сын навещал урывками. Всё некогда – проекты, командировки. Не серчал – понимал, молодёжь. Но после её ухода остался один в этой пятиэтажке. Стены в детских каракулях, диван, на котором «Иронию судьбы» смотрели, кухонный стол с пятнами от её красной пасты. Менять ничего не хотел. Но тут Артём является с речью: «Тут же аварийное жильё! Сделаю евроремонт – будешь как в новостройке». Обрадовался – чадо заботится.
А он: «На три месяца переселишься в частный пансионат. Я всё устроил». Сердце ёкнуло. В богадельню? Мне ведь только 65, сам за покупками хожу, щи варю. Квартира ветхая, но родная. Попробовал отказаться, а он упёрся: «Для твоего же блага». Говорит уверенно, но глаза чужие – будто приговор вынес.
Доверился сначала. Думал, действительно беспокоится. Но чем дольше размышлял, тем тревожнее становилось. Зачем ему мой ремонт? Почему не снимает мне квартиру, а сразу в пансионат сплавляет? Стал подозревать недоброе. Может, приглядел мой метраж для ипотеки? Или сдавать хочет? Соседка Нина Петровна с пятого этажа рассказывала, как её племянник бабушку в дом престарелых упёк, а квартиру сдаёт за 50 тысяч. Неужто и мой кровинушка на такое способен?
Решил поговорить начистоту: «Сынок, какие у тебя планы?» Взвился: «Я деньги вбухиваю, а ты мне не доверяешь!» Но эта злость только подтвердила мои опасения. Твёрдо сказал – никуда не поеду. Артём хлопнул дверью. Уже месяц молчит.
Теперь сижу у окна, листаю альбом с фото и терзаюсь. Где просчитались? Дали ему всё, что могли. Может, перелюбили, не научили благодарности? Или столица его испортила? Одно знаю точно – из дома не уйду. Это последнее, что осталось от меня и Гали. Пусть сначала объяснит, глядя мне в глаза, зачем эту кабалу затеял.
Каждый вечер свечку за него ставлю. Может, очнётся, вспомнит, как на шМожет, когда-нибудь он поймёт, что семья важнее денег и больших квартир, но будет уже поздно.
