Моя мать вторглась в наш дом — и всё рухнуло
История о том, как благие намерения родительницы могут нарушить семейный уклад.
После свадьбы мы с супругом сразу же поселились отдельно. У моего мужа, Николая, был свой дом на окраине Воронежа — просторный, ухоженный, с садом, теплицей и небольшой мастерской. Жили мы тихо, спокойно, каждый занимался своим делом.
Моя мать жила в центре города в большой трёхкомнатной квартире, доставшейся ей от бабушки. Раньше с ней жили младший брат с женой и детьми, но после развода он уехал в Самару, дети выросли и разъехались. Мать осталась одна. Вроде бы всё у неё было хорошо: здоровье не подводило, магазины под боком, подруг — хоть отбавляй, звонки — каждый день. Я за неё не волновалась.
Но, как выяснилось, одиночество — это не только отсутствие людей вокруг, но и пустота в душе. И вот однажды мать решила заполнить эту пустоту… нами.
Сначала она заходила к нам просто на чай. Потом — на обед. А затем и вовсе стала задерживаться с ночёвкой. Незаметно она перебралась к нам насовсем. Без разговоров, без вопросов — будто так и полагается.
— Ты же дома работаешь, времени у тебя полно! — говорила она, устраиваясь в моей мастерской с пледом и книгой, мешая кроить, перекладывая мои лекала, заглядывая в заказы.
Я — портниха. Шью на заказ, работаю с клиентами, с тканями, по строгому графику. Каждая минута на счету. Но матери было скучно, и она не понимала, что работа дома — это всё равно труд, а не «перерыв между разговорами и чаепитиями».
Дочь — студентка. Работает на полставки, учится, живёт по расписанию. Встаёт в шесть утра, ложится рано. А мать включала телевизор до двух ночи. Громко. Она плохо слышала, а слуховой аппарат не надевала — «шумно в нём». Просьбы убавить звук игнорировала. Отвечала: «Я плохо слышу, что же мне, телевизор не смотреть?»
Муж… мой Николай — человек терпеливый, мягкий, но даже его начало пробирать. Он разводил кур, ухаживал за теплицей, любил тишину. А мать то в огород полезет — «а почему ты так посадил?», то начнёт указывать, как и кому корм раздавать.
Я осторожно намекнула матери, что ей, может, стоит вернуться домой. Она обиделась, накинула пальто, хлопнула дверью. Я облегчённо вздохнула, решив, что конфликта удалось избежать.
Но через три дня она снова приехала. С чемоданом.
— Вот, — говорит, — у вас как-то веселее. А то дома одни стены.
А у меня от этих стен уже давление прыгало.
Теперь я боюсь сказать ей прямо. Потому что мать вспыльчивая, злопамятная. Она непременно пойдёт жаловаться всем родственникам и знакомым, что дочь её выгоняет, срам-то какой! Скажет, что мы неблагодарные, что бросаем старую женщину на произвол судьбы.
Но я больше не могу. У нас нет покоя. Мы, взрослые люди, чувствуем себя загнанными в угол в собственном доме. Я люблю мать, но в её возрасте — это уже не «в гости пришла», а вторглась в нашу жизнь.
И я знаю: придётся поговорить с ней всерьёз. Не уклоняясь, не мягко, а прямо.
Пусть обижается. Пусть рассказывает всем, какие мы «плохие». Пусть думают, что хотят. Но мой дом — моя крепость, и моя семья заслуживает покоя. А у матери есть её квартира. Просторная. Уютная. С балконом, подругами и тишиной.
Мы не перестанем общаться. Я буду приезжать, помогать, звонить каждый день. Но жить вместе — больше не получится.
