Приёмный сын: мечтали о счастье, а обрели холод и боль
С самого начала совместной жизни с Вадимом мы мечтали о ребёнке. Но судьба будто испытывала нас на крепость духа. Пять беременностей — и каждый раз трагедия. Выкидыши, больничные стены, слова врачей из Воронежа: «Не тешьте себя надеждами». Врачи лишь разводили руками. И однажды мы поняли: ждать больше нельзя. Жизнь идёт, а в доме всё так же пусто. Ни детского смеха, ни топота маленьких ножек по утрам.
Решение пришло само собой. Мы подали документы на усыновление. Очередь на младенцев была долгой. Ждать пришлось почти год. Но когда нам позвонили — это было словно чудо. Серёжа. Тихий, с испуганными глазёнками мальчуган. Ему только исполнился годик. Мы полюбили его всем сердцем с первого взгляда. Никогда не делили на «своего» и «неродного». Он был наш. Настоящий. Жданный.
Серёжа рос ласковым и послушным. Беспокоило лишь одно — полное равнодушие к учёбе. Сколь ни уговаривали, ни убеждали — всё впустую. Кое-как дотянули до девятого класса, потом он сам выбрал педагогический колледж. Мы выдохнули: может, нашёл себя. Расслабились. Переключились на работу — решили, парень уже взрослый, пусть сам отвечает за свою жизнь.
Но однажды раздался звонок. Прямо на мой рабочий телефон.
«Ваш сын не появляется на занятиях. Его отчисляют. Никто за него больше не в ответе», — сухо сказал куратор.
Вадим бросился в колледж. Поговорил, уладил, выпросил последний шанс. Мы провели с Серёжей беседу. Он кивал, клялся исправиться. Но хватило его ровно на два месяца.
В следующий раз нам просто вернули документы. Без разговоров.
«Ваш сын не просто прогуливает. Он хамит, дерзит, оскорбляет преподавателей. На днях нагрубил директору. Мы не намерены это терпеть», — сказали мне.
Куратор лишь вздохнул и вежливо попросил больше не беспокоить.
Теперь Серёжа дома. Ему семнадцать. Учиться не хочет. Работать — тем более. Целыми днями сидит в телефоне, огрызается, если о чём-то просим. А недавно я заметила — начал выпивать. Сначала бутылки, спрятанные под кроватью, потом — перегар. Пытались говорить. Он молчит, потом хлопает дверью и уходит гулять.
Ходили к психологу. Обращались в частный центр. Без толку. Сидит, смотрит в пол, руки скрещены. Специалист развёл руками: «Подростковый бунт. Но с вами — стена». У этой стены мы уже третий год. И сил больше нет.
Мы не виним Серёжу. Но сердце болит. Мы отдали ему всё. Любовь, дом, заботу. Вырвали из детдома, где он мог пропасть. А теперь чувствуем себя беспомощными. Он не благодарен — он холоден. И это страшнее всего. Будто его нет с нами. Мы живём в одной квартире, но словно чужие.
Где мы ошиблись? Слишком любили? Не запрещали? Или, наоборот, давили?
Сдаваться не хочу. Ведь он наш сын. Не по крови — по судьбе. Но с каждым днём он становится всё отстранённее, злее, холоднее. Боимся, что однажды он уйдёт — и не обернётся.
Если вам знакомо это… если знаете, как вернуть сына, пока не поздно — подскажите. В психологов я не верю, верю лишь тем, кто прошёл через подобное.
Сдаваться не хотим. Но что делать?
