Я всегда считал, что у нас с женой крепкая семья: 12 лет вместе, двое детей, хорошая квартира на окраине Нижнего Новгорода. Но всё пошло под откос, когда моя мать переехала поближе. Теперь её присутствие висит дамокловым мечом над нашим браком, отравляя каждый день. Она влезает в наш дом со своими советами, а моя Лиза, вместо того чтобы поставить её на место, только молчит. Эта история о том, как мать разрушает семью сына, и о том, как я пытаюсь спасти то, что ещё осталось.
Мы с Лизой вместе 12 лет. Наши дети — Даша и Илья — лучшие в мире. До недавнего времени я был уверен, что у нас всё идеально. Мать, Валентина Петровна, жила в Иванове, за триста километров. Виделись редко, раз в полгода, и всех это устраивало. Но в прошлом году, сжалившись над её возрастом и одиночеством, мы с Лизой решили помочь ей продать старую хрущёвку и купить квартиру у нас в городе. Тогда мне казалось, что поступаю правильно. Как же я ошибался…
Раньше мать не влезала в наши дела. Я её почти не замечал. Но теперь, когда она в двадцати минутах езды, словно сорвало с цепи. Её визиты превратились в пытку. Она приходит и учит, как жить: как пельмени лепить, как шторы вешать, как рубашку погладить, чтобы стрелки были. По её мнению, Лиза делает всё не так. Даже простое «что сегодня на ужин?» звучит как обвинение. Она умудряется критиковать даже то, как жена одевается, — мол, «не по годам».
На днях ввалилась к нам без предупреждения. Лиза поставила на стол щи, я сел с матерью, а жена вышла в детскую — наверное, чтобы не слышать очередных «полезных советов». Но через стену всё равно доносилось: «Щи какие-то пустые, картошка разварилась…» Когда Лиза вернулась, я не выдержал и буркнул:
— Ну ты хоть бы сметаны добавила, что ли! У мамы поучиться не хочешь?
Валентина Петровна сидела с довольной улыбкой, будто доказала свою правоту. Лиза вышла, хлопнув дверью. У меня внутри всё перевернулось. Неужели ей больше нечем заняться, кроме как указывать, как нам жить? Это уже не первая ссора из-за её вмешательства.
Я не понимаю, что ей нужно. Разрушить наш брак? Её «благие намерения» превращают дом в поле боя. Из-за неё мы с Лизой ругаемся каждый день. Уже даже мысли о разводе начали приходить в голову, хотя раньше я бы и не подумал. Когда мать жила далеко, всё было иначе. Лиза готовила — я ел, она убирала — я был доволен. А теперь будто всё не так: то пыль в углу, то дети слишком громко смеются.
Мать настраивает меня против жены. После её визитов я сам себя не узнаю — злой, дерганый, ищу повод для ссоры. Будто забываю, что Лиза — мой человек, что мы вместе столько лет. Зачем ей это? Развалить семью? Но мы уже не мальчик и девочка — начинать с нуля поздно. А жить в таком кошмаре невозможно.
Раньше, когда она была далеко, я ценил Лизу, наш дом, уклад. А теперь, когда она рядом, будто голос разума затмевается её шепотом. Я пытался говорить с ней, но она только отмахивается: «Я же стараюсь для вас!» Старается? Её «забота» разрушает всё, что мы строили годами.
Я больше не могу молчать. Её слова — как нож в спину. У меня двое детей, своя семья, я не маменькин сынок. Мне 40 лет, и я сам решу, как жить. Но боюсь, что если скажу ей прямо, то потеряю и её, и Лизу. Я не хочу, чтобы семья треснула по швам, но и терпеть её диктат больше нет сил.
Решил: поговорю с матерью жёстко. Пусть даже обидится. Мой дом — моя крепость, а не место, где меня будут учить жить. Хочу вернуть те дни, когда мы с Лизой были счастливы, а мать оставалась просто далёкой родственницей, а не надзирателем.
Вывод прост: родители не должны становиться третьими в браке. Иначе семья рушится.
