— Мама! В санатории для пожилых тебе будет куда комфортнее, чем в одиночестве дома!
В интернате для стариков бабушка Алевтина Петровна подолгу смотрела в окно, ожидая, не покажется ли на дороге сынок или дочка. Но кроме моросящего дождя да случайных прохожих, спешащих по своим делам, никто не появлялся. Смахнув украдкой слезу, она погрузилась в воспоминания…
Раньше в её доме всегда было шумно и весело. Большой круглый стол ломился от угощений, вокруг толпились дети, внуки, друзья да дальние родственники. Всем находилось место в этом светлом, радушном доме.
После техникума Аля устроилась в заводскую столовую, а к тридцати пяти годам уже была её заведующей. Все завидовали: крепкий хозяйственный муж, двое детей, да и сама — как огонь, всё успевала. Если кто и жил на полную катушку, так это Алевтина Петровна!
Муж её, Степан, был человеком тихим и покладистым, смотрел на супругу с обожанием. А уж его золотые руки сделали из их скромной «хрущёвки» конфетку — всё аккуратно, с душой.
Лихие девяностые их почти не затронули: завод стоял, столовая работала, голодом никто не мёр. Именно тогда у них появилась куча друзей, которые заходили «на огонёк» без предупреждения — просто так, поболтать, чайку попить.
Аля никого не гнала: всех сажала за стол, кормила пирогами, а то и ужином потчевала. Все хвалили её кулинарные таланты, и она, сидя во главе стола, тихо радовалась: как же приятно, когда тебя уважают!
Но шли годы, дети взрослели.
Сын Витька связался с шпаной, еле отбили его у «друзей» — пришлось даже в милицию обращаться. Вытащили, но пристрастие к бутылке осталось. Сколько нервов потратила — страшно вспомнить… Вроде остепенился, женился.
А вот дочь Людка тревожила её куда больше. Тридцать лет на шее, а замуж так и не вышла. Если женихи и появлялись, то Алевтине каждый был не мил:
— Люда, ну ты посмотри на него — ни кола, ни двора, одни амбиции!
— Этот вообще — лысый, как коленка. Кому такой сдался?
— Видела твоего нового кавалера… Так, с луны свалился? Ни кожи, ни рожи!
— А этот точно не женат? По повадкам — стопроцентный семьянин.
В итоге женихи кончились, а дочь так и осталась при матери.
К сорока годам Людмила стала почти её копией, только без энергетики. А тут ещё и Витька подкатил — развёлся и вернулся к маме. Недолго, правда: через пару месяцев нашёл женщину с жильём и сбежал к ней.
Так и текли дни, сливаясь в годы.
За это время Аля с мужем построили дачу и все выходные проводили там. Люда тоже ездила с ними.
Друзья не переводились: летом праздники гуляли на даче, зимой — в квартире.
Но пришла пенсия.
И тут всё закончилось.
Вкусные продукты из столовой пропали, а на пенсию не особенно разгуляешься.
Друзья заглянули пару раз, повздыхали над скромным столом и… исчезли. Без приглашения не приходили, а по приглашению — редко. Кому охота есть куриные окорочка, которые и дома можно приготовить? Да ещё и подарок тащить…
Шумный дом опустел. Потом умер Степан, и осталась Алевтина вдвоём с дочерью.
Годы брали своё. Когда-то бойкая, теперь она с трудом передвигалась, но верила: дети её не бросят. И оформила дарственную на квартиру и дачу.
— Детки, пишу на вас всё. Когда меня не станет — будет ваше.
— Мам, спасибо! Живи долго, мы тебя не оставим! — хором ответили Витька и Люда.
К семидесяти пяти здоровье совсем сдало: то давление скачет, то ноги не ходят.
Витька пропадал где-то, а Люда злилась: «Из-за тебя вся жизнь прошла мимо!»
И решили они сдать мать в санаторий.
— Тебе там лучше будет, мам. Мы заняты, не можем следить. Ненадолго, честно! Как устроимся — заберём.
— Ладно, детки… Навещать будете?
— Конечно!
Так началась её новая жизнь.
В санатории было чисто, кормили нормально, но атмосфера — как в склепе: одни старики да тоска.
Однажды вечером Алевтина улизнула за ворота и побрела к своему дому.
В окошках горел свет.
— Дети дома! — обрадовалась она и зашла в подъезд.
Дверь открыл незнакомый мужчина в майке и семейных трусах.
— Вам чего, бабуль?
— Где Витька с Людкой? — прошептала она.
— Кто? А, предыдущие хозяева? Я у них квартиру купил.
У Алевтины подкосились ноги. Теперь она поняла: никто её отсюда не заберёт.
Квартиру продали.
Слёзы капали на старую кофту, но злости не было. Видно, детям деньги понадобились…
Она вернулась в санаторий, где её уже искали, и продолжила жить.
Теперь она целыми днями молча сидела у окна, глядя на дорогу.
Как-то раз к ней подошла весёлая девушка:
— Бабуленька, чего грустите? Я Настя, новая медсестра. Пойдёмте в зал, кино будем смотреть!
С появлением Насти в санатории будто солнце выглянуло. Она устраивала танцы, гимнастику, чаепития. Алевтина впервые за долгое время почувствовала себя нужной.
Поэтому, когда однажды утром Настя зашла в палату, она увидела лишь безмятежно улыбающуюся старушку, уснувшую навсегда.
Деньги от продажи квартиры детям счастья не принесли. Витька запил окончательно, а Люда так и доживала век в одиночестве. Говорят, под конец она тронулась умом и умерла в психушке…
