**Дневник.**
Сегодня снова был этот разговор. Вроде бы обычный вечер — варю ужин, мою посуду, а он сидит за столом, уткнувшись в ноутбук. Но напряжение висит в воздухе, как перед грозой.
— Значит, не любишь, раз не хочешь, — бросил Сергей, не поднимая глаз.
Я застыла с тарелкой в руках. Вода с неё капала на пол, а внутри будто что-то перевернулось.
— То есть если я не готова рожать, значит, и чувств нет? Вот так всё просто? — спросила я, стараясь говорить ровно.
Он только плечами пожал, закрыл ноутбук. Лицо у него было уставшее, но упрямое.
— А как ещё объяснить? Всё у нас есть: любовь, крыша над головой. Но стоит заговорить о ребёнке — ты сразу в стену упираешься. Разве дети — не логичное продолжение семьи?
— Крыша над головой? — усмехнулась я. — Где, Серёж? В той комнате, где мои парни на двухъярусной кровати спят? Или в нашей спальне, где мы втроём с твоей Лизкой ютимся? Может, кому-то из них на кухне жить предложишь, чтобы место освободить?
— Продадим эту двушку, возьмём трёшку, — начал он. — Я подработаю, маткапитал будет. Разберёмся!
Я стиснула зубы. Мать всегда говорила: «Не продавай свою квартиру, Ольга, а то останешься у разбитого корыта». И ведь правда — в случае чего эти квадратные метры мне уже не принадлежат.
— Ты всерьёз думаешь, что маткапитал дадут сразу? — спросила я. — И что трёшки теперь за копейки? Или что подработка свалится к твоим ногам? Сергей, мы живём нормально. Может, просто не надо усложнять?
Он встал, прошёлся по кухне, будто искал, куда деть руки. Потом упёрся в подоконник и уставился в темноту за окном.
— Может, ты просто устала? — тихо сказал он. — От детей, от работы, от меня…
Я отвернулась. Близко, но не в точку.
— Устала, да. Но не от тебя. У нас и так трое детей между нами. Твоя Лиза, мои Артём и Кирилл. Школа, секции, уроки, очередь на ноутбук… Тебе мало?
— Я бы всё взял на себя! Люди и с меньшим достатком рожают, — упрямо повторил он. — Я хочу нашего ребёнка. Потому что люблю тебя.
А внутри у меня ёкнуло. Потому что чувствовала — он говорит не о любви. Словно ребёнок, который требует игрушку не ради неё, а чтобы проверить: «А ты меня любишь? Нет? Значит, не любишь!»
Когда-то он казался мне подарком. После бывшего мужа, который только и умел, что обещать, врать и алименты через суд выбивать, Сергей был другим. Внимательный, ответственный, с Лизой нянчился сам. И казалось, вот он — настоящий.
А теперь он словно застрял на одной пластинке: «Роди — иначе ты меня не любишь».
Позже, лёжа в постели, я листала телефон, а он лежал, уставившись в потолок. В соседней комнате мальчишки смотрели «Гарри Поттера».
— Ну и что, что в чулане живёт! Зато комната своя! — донёсся возмущённый голос старшего.
Я хмыкнула. Даже детям всё ясно. А ему — нет.
— Сергей, — тихо сказала я. — Давай не будем спорить. Я… схожу к врачу. Проверюсь. Всё-таки возраст…
Он повернулся, глаза загорелись.
— Правда сходишь?
— Правда.
Он обнял меня, уснул быстро. А я лежала и думала: «Может, и покажу справку. Но не ту, которую он ждёт».
…Утро началось не с кофе, а с запаха больницы. Врач, женщина лет пятидесяти, внимательно изучила анализы.
— Ольга Николаевна, есть возрастные изменения. Беременность возможна, но рискованна. Лучше не торопиться.
Я не испугалась. Наоборот — стало легко.
Дома Сергея ещё не было. На столе — оставленный ноутбук, кружка с кофейным осадком. Я убрала всё механически, и даже крошки на столе почему-то не раздражали.
Вечером он спросил небрежно:
— Ну как у врача?
Я вздохнула.
— Нельзя, Сергей. Противопоказания.
Он замер. Пальцы дрогнули.
— Совсем?
— Совсем.
Он прошелся по комнате, упёрся в стену. Выглядел потерянным.
— Я хотел, чтобы у нас было что-то… общее. Не только твоё и моё.
— У нас и так семья. Или мои дети — не в счёт?
Он не ответил. Просто смотрел мимо меня.
Через месяц он уже почти не ночевал дома. Жили как соседи.
А я тем временем записала Артёма к репетитору, Кириллу купила новые кроссовки. Уволилась с ненавистной работы, нашла другую. Начала пить витамины.
Сегодня увидела его у подъезда. Он ждал такси, с сумками. Взглянул на меня — виновато, с тоской.
— Видимо, не готов я к взрослой женщине, — сказал.
— Ну, удачи, — ответила я.
И хоть грустно, но стало легче. Потому что если человек не готов принять тебя целиком — это не твой человек.
