«Что с тобой случилось, Лиза? Ты была моим солнышком, а теперь я тебя не узнаю…»
Я держу в руках потрёпанную фотографию, где мы с Лизой, заливаясь смехом, стоим обнявшись у фонтана в парке. Время сделало снимок желтоватым, но улыбки всё так же ярки. На обороте её корявый почерк: «Нас ничем не разлучить. Твоя навеки, Лиза». Теперь эти слова режут, как нож. Всё, во что я верила, рассыпалось в прах. Я потеряла её — не навсегда, но, кажется, уже насовсем.
Мы с Лизой были не разлей вода с первого класса. Пережили вместе первую двойку, первый поцелуй за гаражами, ссоры с родителями и мечты о том, как уедем из нашего провинциального Томска покорять Москву. Никто не мог встать между нами. Пока не появился он — Сергей. Ничем не примечательный мужичок: угрюмый, молчаливый, с лицом, будто объелся лимонов. Но Лиза вдруг позабыла всё на свете.
«Он не похож на других, — твердила она. — Надёжный, как швейцарские часы, не подведёт».
Я смотрела на него и не понимала: ну что в нём такого? Ходит, бубнит себе под нос, будто на рок-концерт попал против воли. Но я молчала — не хотела её расстраивать. Просто была рядом, как всегда. Пока не заметила, как он начал вытеснять её из собственной жизни.
Сперва он объявил, что веселье — это грех. Что клубы и музыка — от лукавого. Как-то собрались с подругами в кафе, я предложила рюмочку «Беленькой» отметить день рожденья, а Сергей так фыркнул, будто я ему соль на рану насыпала:
«Нам ваши пьяные посиделки не нужны. Разврат и погибель души».
Сначала я решила: ну, фанатик и фанатик, бывает. Но дальше — хуже.
Лиза стала исчезать. Перестала выходить в «Одноклассники», пропала из общих чатов, сменила джинсы на бабушкины юбки в пол. Её смех, такой звонкий, будто колокольчики, пропал. А когда я наконец вытащила её на разговор, она выдала фразу, словно из сектантского буклета:
«Мы оставили суету мира. Серёжа открыл мне глаза — всё, чем мы жили, было ложью».
Открыл глаза? Да он их закрыл намертво! Превратил её в бледную тень.
Я боялась за неё. Она стала чужой в своём же городе. Сергей запретил ей видеться даже с матерью, в магазин водил за руку, словно ребёнка. А Лиза, та самая Лиза, что мечтала о Париже, покорно кивала.
Как-то я набрала её номер:
«Давай просто прогуляемся. Без разговоров. Как в старые времена».
Молчание. Потом шёпот:
«Не могу. Ты — искушение. Через друзей дьявол подступает».
«Лиза, о чём ты?! Мы просто пройдёмся до магнита!»
«Отстань! — вдруг завопила она. — Ты хочешь вернуть меня в этот грех! Ты мне не подруга! Больше не звони!»
Щелчок. Трубка брошена.
Я смотрела на телефон и не верила. Слёзы капали на экран — остановить их было невозможно. Моей Лизы не стало. Её подменили, словно в плохом фильме ужасов.
Я не сдалась. Пришла к её дому. Стучала, звонила — ответа не было. Стояла у двери, чувствуя себя выброшенной, как пустая бутылка из-под «Колы».
Прошло полгода. Ни звонка, ни смс. Я не знаю, где она. Только эти дурацкие слова на обороте фото жгут душу: «Нас ничем не разлучить…»
Как же ошибалась. Разлучило. И если человек сам не хочет вернуться — не затащишь его силой. Остаётся только надеяться. Что однажды она очнётся. Вспомнит. Кем была. Моей лучшей подругой. Моей Лизкой. Моим человеком.
