«Вся жизнь — словно кара небесная. Доколе терпеть?!»
Порой я думаю, что создана не для радости. Будто кто-то свыше взглянул на меня и решил: пусть мучается. И мучаюсь. С детства, с первой разбитой веры в людей. Я — та, кому судьба шепчет: «Тебе не дано быть счастливой».
Мне едва исполнилось восемнадцать, когда мир рухнул. Один мужчина, ровесник отца, хитростью завлёк меня к себе. Обманул, сломал, а после — отрёкся, будто ничего не было. Родители пытались добиться правды, но он был не прост — связи, деньги, власть. Вышел сухим из воды. А на мне клеймо — «падшая», «гулящая». Хотя я была лишь испуганной девочкой.
Когда узнала, что беременна, мать хотела подать на установление отцовства. Но я не позволила. Не хотела, чтобы этот человек даже знал о сыне. Он — грязь, и не достоин прикасаться к моему ребёнку.
Чтобы спасти честь семьи, мать отправила меня в Сибирь, к дальним родственникам. Там я родила Степана. Три года растила его одна. Вернулась домой с выдуманной историей — будто побывала замужем и овдовела. Правду знать никто не должен был.
Но дома ждал новый удар. Отец умер, брат упек мать в дом престарелых и забрал родительский дом. Встретил меня со злобой: «Тебе, вечно шляющейся, здесь не место. Выживешь — значит, стоишь чего-то. Нет — улица приютит».
Собственный брат намекнул, что мой удел — торговать собой.
Но я сдаваться не стала. Мыла полы в чужих домах, чистила посуду в кафе, помогала на свадьбах. Жили в бедности, но честно. Деньги — гроши.
Подруга посоветовала: «Поезжай за границу, в Германию. Там платят больше». Через агентство уехала в Берлин. Устроилась в маленькую гостиницу. Работала без отдыха. Хозяйка, как тюремный надзиратель, твердила, что мне ещё повезло — сына терпят под крышей.
Когда Степан болел, я бегала с кухни к нему — дать лекарство, обнять. Потом снова — к тарелкам, к швабрам.
Повзрослев, сын начал помогать. И хозяева получили второго работника даром. Ради него я и решила бороться.
Изредка мне удавалось выбраться в соседний город, где собирались наши — русские, украинцы, все, кому судьба не улыбнулась. Там я встретила Виктора. Казался добрым, заботливым. Угощал чаем, возил на машине, говорил, что ценит таких, как я — трудолюбивых, чистых душой.
Я поверила. Влюбилась. Потому что жила в кабале, а он стал глотком воздуха. Когда мы впервые остались одни, я плакала — так давно никто не прикасался ко мне с нежностью.
Мы строили планы. Я рассказала, что копила деньги на учёбу Степана. Виктор уговорил вложить их в его «дело». Сулил золотые горы — дом, семью, новую жизнь.
Я отдала всё. И больше его не видела. Ни звонка, ни слова. Просто исчез.
Деньги — ерунда. Но он украл у меня не рубли. Он снова украл веру.
Почему именно я? За что мне это? Для кого-то счастье — обыденность, для меня — несбыточная мечта.
Мне не нужна жалость. Я просто устала. Устала быть сильной. Устала ждать чуда. Устала доказывать, что достойна любви. Хочу лишь понять — неужели я не заслужила хоть немного тепла? Хотя бы крошку…
