Лестница в ничто
Никогда раньше его не будили так рано. Тем более — его, Илью Сергеевича Воронцова, участкового врача с тридцатью годами практики, который привык к четкому распорядку: каждое утро начиналось ровно в 7:20 — кружка крепкого чая, свежая газета, неторопливая прогулка до поликлиники. Всё шло размеренно и предсказуемо, как ход кремлёвских курантов. Но не в этот раз. В 5:37 — время, когда даже Екатеринбург ещё спал, укутанный густым туманом, — зазвонил телефон, резкий, как скрип несмазанных дверей.
Он поднялся, сбросил одеяло, на ощупь натянул халат, поднял трубку, не зажигая света.
— Да?
— Это Лариса Михайловна… Из квартиры напротив… Вы, наверное, не помните… Мой сосед, Семён… Он… кажется, мёртв.
Голос дрожал, словно старый патефон, игла которого вот-вот сорвётся. В её словах не было паники — только растерянность и ужас, будто всё это не наяву, а в кошмаре, от которого не проснуться.
— Вызывайте скорую, — ответил Илья Сергеевич, понимая, что, скорее всего, уже поздно.
— Я боюсь одной… Он в подвале. Говорил, что свет там гаснет в шесть. Просил позвать вас, если что…
Он замолчал. Дышал тяжело, будто перед входом в палату, где уже не лечат, а просто ждут. Он знал: начинается то, чему не учат ни в мединституте, ни в практике, ни в жизни.
— Он сказал, если услышу скрежет — значит, конец… — прошептала она.
И тогда врач понял: сон окончен.
Через полчаса он стоял у обветшалой пятиэтажки на окраине Екатеринбурга. Дом будто ссутулился от времени: облупившаяся краска, мутные окна, гнетущая тишина. Лариса Михайловна встретила его в ситцевом халате, накинутом на ночную рубашку, руки спрятаны в рукава, взгляд опущен.
— Вчера он говорил, будто из подвала «кто-то зовёт». Я думала, бредит… А ночью… крик. Скрежет. Потом — ничего…
Она говорила шёпотом, словно стены могли услышать. Илья Сергеевич молча кивнул.
Подвал находился за домом. Разбитые ступени, ржавая дверь без замка, скрипящая на ветру. Он сжал фонарик, стиснул зубы. Спустился.
Там пахло сыростью и затхлостью, будто это место давно забыли. Свет моргнул и погас. Он включил фонарь. Луч выхватил коробки, паутину, старый диван и… человека.
Мужчина сидел на корточках, лицом к стене. Пальто расстёгИлья Сергеевич замер, услышав тихий шёпот из темноты — тот самый, о котором говорил Семён, и вдруг понял, что лестница вниз есть не только у других, но и у него самого.
