— Ты борщ не так варишь! — сказал Дмитрий, заглядывая через плечо Лиды, пока она мешала кипящий суп в их маленькой кухне в подмосковье.
Лида резко повернулась и, не говоря ни слова, сунула ему в руки ложку. Она терпеть не могла, когда он начинал учить её, как «правильно» делать буквально всё. По его мнению, она не умела ничего — ни готовить, ни убираться.
— Сам вари! — бросила она сквозь зубы и вышла, оставив его в облаке пара.
Дмитрий ждал, что она вернётся, попросит совета, а он великодушно научит её «настоящему» борщу. Но Лида не вернулась. Раздосадованный, он продолжил готовить, сердито поглядывая на дверь.
Чтобы успокоиться, Лида взяла спицы и клубок шерсти. Вязание всегда помогало ей собраться с мыслями. Но не прошло и получаса, как Дмитрий устроился рядом и начал критиковать:
— Ты петли не так делаешь! Смотри, надо равномернее, чтобы узор не коробило.
Лида, не глядя, протянула ему спицы.
— Ты чего мне их суёшь? Я что, бабка, чтоб вязать? — вскипятился Дмитрий. — Сама разбирайся, раз начала!
Но желание вязать у Лиды пропало. Она перешла в кресло и включила телевизор, надеясь отвлечься.
— Чего ты от меня отсела? — пробурчал Дмитрий, хмурясь.
Лида молчала, делая вид, что увлечена передачей.
— Что за ерунду ты смотришь? — не унимался он, выхватывая пульт и переключая на какое-то кино про войну.
Лида чувствовала, как злость копится внутри. Они встречались почти год, а месяц назад переехали в её квартиру в новом районе Москвы и подали заявление в ЗАГС. Сначала Дмитрий казался заботливым: помогал, подсказывал, решал проблемы. Ей нравилось, что кто-то о ней думает. Но, начав жить вместе, она поняла: это не забота, а желание контролировать. Его «советы» превратились в приказы — как жить, что делать, о чём думать. Он лез во всё — от нарезки лука до укладки вещей.
Лида чувствовала, будто её стирают, будто она больше не принадлежит себе. В последние дни она всё чаще мечтала уйти — не на работу, а куда подальше, где её не ждут очередные «уроки» от Дмитрия. Хуже всего было то, что это она пустила его в свою квартиру. Теперь она лихорадочно думала, как заговорить о разрыве и отмене свадьбы.
— Тебе не кажется, что ты перегибаешь? — спросила Лида, сдерживая гнев.
— В смысле? — Дмитрий сделал вид, что не понимает, хотя глаза его сузились.
Это его «в смысле» бесило её сильнее, чем привычка теребить затылок.
— В коромысле! — огрызнулась она. — Ты правда не понимаешь?
— А что я должен понимать? Что ты на меня срываешься из-за своего плохого настроения? — Дмитрий перевернул всё так, будто это он жертва.
— Меня бесит, что ты лезешь во всё и указываешь, как мне жить! — вырвалось у Лиды, голос дрожал, но она старалась говорить ровно.
— А что мне делать, если ты ничего не умеешь? — язвительно усмехнулся Дмитрий. — У тебя руки-крюки!
Лида замолчала. Его слова ударили, как пощёчина. Но в этот момент она вдруг почувствовала облегчение — решение пришло само собой.
— Если я такая бестолковая, нам не стоит быть вместе, — твёрдо сказала она. — Давай разойдёмся. И свадьбы не будет.
Дмитрий остолбенел. Он, такой «идеальный», такой «правильный», не мог поверить, что его бросила какая-то «дурочка» — именно так он думал о ней, да и обо всех женщинах. Он был уверен, что без его «указаний» никто не справится.
— Ты с чего это? — закипел он, придя в себя. — Вместо того чтобы учиться, ты истерики закатываешь! Я же для тебя стараюсь, объясняю, как надо!
— Я уже всё поняла, — холодно ответила Лида. — И меняться ради тебя не собираюсь. Я не хочу жить под твоим контролем. Давай расстанемся, пока не возненавидели друг друга.
Дмитрий смотрел на неё, будто громом поражённый. Его мир рушился — он, всегда правый, оказался ненужным. Молча он пошёл собирать вещи, но не удержался:
— Пожалеешь, что меня выгнала! Ты без меня пропадёшь! Как ты одна справишься?
— Не переживай, — спокойно ответила Лида, едва сдерживая улыбку. — До тебя жила, и после тебя проживу.
— Тогда я забираю борщ! — вдруг выпалил Дмитрий, словно это был последний аргумент.
— Бери, — рассмеялась она. — Кастрюлю тоже забирай, ты же её варил.
Когда дверь закрылась, Лида почувствовала, будто с плеч свалилась тяжёлая ноша. Как будто с неё сняли оковы, и она наконец может дышать полной грудью. Свобода! Она была счастлива, что вовремя избавилась от человека, который тянул её вниз. Пусть этот урок был горьким, но он научил её главному: забота — не контроль, а любовь — не цепь, а лёгкость.
