Он клялся, что любит меня, а любовница родила от него…
Я простила измену, но предательство — никогда.
«Ты — мое счастье, моя единственная…» — шептал мне Артём, глядя в глаза с такой нежностью, будто я — последняя радость в его жизни. Его слова лились, как мёд, и я верила им, как дети верят в Деда Мороза. А теперь понимаю: он смотрел мне в глаза и вдохновенно врал. Врал, когда клялся в вечной любви. Врал, когда уверял, что «эта женщина — просто случайность». А я… я прощала. Держалась. Пыталась склеить то, что уже рассыпалось в прах.
Мы прожили вместе десять лет. Жили в Казани, строили быт, выплачивали ипотеку, мечтали о даче под Питером. Идеала не было — но кто его вообще видел? Мы были обычной парой с кучей общих воспоминаний. Я любила его — тихо, сильно, по-взрослому.
Пока однажды не увидела сообщение на его телефоне: «Вчера ты был просто божественен». Отправитель — некая Светлана. Я взяла телефон, подошла к нему и спросила прямо: «Ты мне изменяешь?» Он замер, как виноватый школьник. Потом начал мямлить про командировку в Екатеринбург, про алкоголь, про «ошибку, которая больше не повторится». Утверждал, что она — никто, а я — всё. Я смотрела ему в глаза и… поверила. Верила, потому что не хотела рушить наш мир. Он подарил мне серьги с бриллиантами, словно откуп. А я… расплакалась и прошептала: «Давай забудем. Главное — мы». Он уверял, что Светлану уволили, что всё кончено. И я снова поверила.
Чтобы загладить вину, он свозил меня в Сочи. Курорты, ужины у моря, шампанское, поцелуи под луной. Я думала, мы справились. Даже начала мечтать о путешествии в Крым. Но настоящий удар ждал впереди.
В мой сорокалетний юбилей он сел напротив, потупил взгляд и выдавил: «Мне нужно тебе кое-что сказать…» Я похолодела. Мысли метались: инфаркт? Долги? А он выдохнул: «Светлана беременна». Эти два слова убили во мне всё.
Оказалось, она была на пятом месяце. Он знал. Врал. Жил двойной жизнью. Я сидела, как каменная. Он лепетал, что останется со мной, а ребёнку просто будет платить алименты. Но я слышала только жужжание боли в висках. Я не смогла дать ему детей. А она — смогла.
Когда родился мальчик, Артём светился, как новогодняя ёлка. Он стал заботливым, ласковым — но не со мной. Я же превратилась в злобную тень: ночные слёзы, холодные ужины, молчаливые ссоры. А потом, когда ребёнку исполнился год, я собрала вещи. Оставила записку: «Всё кончено». И ушла. Без истерик. Без объяснений. Просто потому, что больше не могла.
Чтобы не сойти с ума, бросилась в новую жизнь: выставки, кафе с подругами, поездки в Кострому. Боль потихоньку притуплялась. Жизнь учила меня заново дышать. Прошло время. Узнала, что Светлана ждёт второго. И… ничего. Ни злости, ни боли. Только лёгкость, будто сбросила тяжёлый рюкзак.
А потом я встретила другого. Совсем не похожего на Артёма. Спокойного, надёжного, без высокопарных клятв. Он не обещал звёзд — просто варил мне кофе по утрам, искренне спрашивал, как дела. И смотрел в глаза — без фальши. И вот я уже просыпаюсь с улыбкой. Не потому, что кто-то шепчет: «Ты — моя жизнь». А потому, что рядом человек, которому я действительно дорога. Без лжи. Без драм. Без подарков, которые кричат «прости».
