Возвращение
Глаза Николая наполнились слезами, взгляд затуманился — будто вся жизнь промелькнула перед ним за мгновение. Татьяна едва узнавала в этом исхудавшем, поседевшем человеке своего когда-то крепкого и статного мужа. Коля сидел на помятом диване в полутьме, не в силах выдавить ни слова. И хотя внутри всё сжималось от стыда, он понимал: так ему и надо. Он предал ту, с которой прошёл бок о бок почти всю жизнь. Теперь, глядя в глаза женщине, которую, возможно, всё ещё любил, он не смел даже попросить прощения.
Поженились они в 1987-м, без пышной свадьбы, без фаты и многодневных застолий. Коля вернулся из армии и сразу повёл родителей свататься к той, что два года ждала его. Татьяна смущалась, но стояла на своём: «Не нужны мне банкеты, пойду за Колей хоть завтра». Ни уговоры матери, ни подначки отца её не сломили. А когда Коля, глядя прямо в глаза всем, заявил: «Беру Таню, и ни слова против», — родня стихла. Так и началась их общая жизнь.
Двадцать девять лет прожили душа в душу. Трое детей: сын Дмитрий, дочери Анна и Катя. У Димы и Ани — свои семьи, внуки часто гостили в деревне. А Катя, младшая, ещё училась и жила с родителями. Всё было размеренно, пока не объявилась Алёна.
Алёна приехала из соседнего городка после развода. Моложе Колы на пятнадцать лет, бойкая, яркая, без детей и, как выяснилось, без совести. Работали они на одном комбинате, ездили на вахту. Алёна быстро приметила в Коле лакомый кусок: крепкий, работящий, ответственный — её шанс. Сначала мелочи: «случайно» уронила бумаги, попросила помочь донести тяжёлое, восхищалась его силой, вздыхала, что «таких мужиков сейчас не делают». И Коля клюнул. Не сразу. Но клюнул. Тайные встречи, поздние приходы, враньё про сверхурочные.
Татьяна замечала. Но верила. Не из-за наивности — из-за любви. А когда он однажды, запинаясь и краснея, объявил, что уходит, что полюбил другую и та ждёт ребёнка… Она замерла на кухонной табуретке, белая как мел. Только и выдохнула:
— Вали.
Он ушёл. Дети от него отвернулись. Татьяна пыталась их образумить: «Жизнь — не сказка, он вам всё равно отец», — но те и слышать не хотели. Коля исчез, но боль осталась.
Прошло больше пяти лет. Катя вышла замуж, жила рядом, Таня работала, нянчила внуков. Коля жил с Алёной. Родилась девочка, Настенька, вылитый отец. Он души в ней не чаял: водил в садик, играл, читал сказки. А Алёна… оказалась не женой, а наказанием. Грубая, ленивая, жадная, ветреная. В доме — бардак, холод, злоба. Друзья Колю избегали. Но он терпел — ради Насти.
Однажды Таня зашла в аптеку, и провизор Галина невзначай бросила:
— У твоего бывшего сердечный приступ был. Алёна тут лекарства покупала, дорогие, бубнит, мол, проще вдовью пенсию получать.
Татьяна молча вышла. Весь день была как не в себе. А ночью приснилось: Коля бьётся в муках, а Алёна стоит над ним и ухмыляется. Утром Таня накинула платок и пошла.
Дверь открыла малышка.
— Мамы нет, к подруге ушла. А папа больной, — сказала она и провела Таню в дом.
Коля лежал, бледный, исхудавший, почти тень. Увидел Татьяну и прошептал:
— Жалкое зрелище, да? Заслуженно.
Она молчала.
— Мне некуда возвращаться, — выдавил он. — Не заслужил. И Настю бросить не могу, Алёна её сгубит…
— Я не прощаю тебя, — тихо ответила Татьяна. — Но пошли домой. Там тебя подлечим. А насчёт Насти не переживай — добьюсь, чтоб опека Алёну на карандаш взяла. Если что — отсудим. Умрёшь — девочка пропадёт.
Коля заплакал. Потом поднял голову:
— Правда… можно домой?
Она кивнула. Он поднялся сам. Взял за руку дочь. Вторую протянул Татьяне. Та взяла её — не потому что забыла, а потому что иначе не могла. Потому что если любишь по-настоящему, даже боль и предательство эту любовь не убивают.
Они ушли. Таня позвонила зятю Сергею, тот примчался без лишних слов. Алёне оставили записку. Вечером она влетела пьяная, начала орать. Но Таня спокойно пообещала вызвать полицию, опеку и местную газету. Та струхнула и выпалила:
— Да забирайте своего развалюху!
Коля с Настей остался. Дима и Аня долго дулись, но девочка растопила их сердца. Катя сразу привязалась к сестрёнке.
А Коля… Он уже не был прежним. Сердце пошаливало. Но рядом была Таня. А значит — он снова дома. В своём. Живой. И среди тех, кто любил его по-настоящему.
