Я был избалованным ленивым двадцатилетним дармоедом. Но одна случайная встреча перевернула всё с ног на голову.
В детстве мама твердила: «Серёжа, ты должен брать от жизни всё». Сначала это касалось конфет и машинок, потом — побед в школьных олимпиадах, потом — лучшего места в институте. Если что-то шло не так, я закатывал истерику, пока не получал желаемое. Так я и вырос с убеждением, что мир крутится вокруг меня.
Мама души во мне не чаяла. Для неё я был смыслом жизни, и она старалась сделать моё существование максимально комфортным. Но её любовь, лишённая границ, не сделала меня лучше. Я стал эгоистичным, ленивым, неспособным даже чай себе заварить без напоминания. Казалось, так будет всегда — но однажды всё рухнуло. Сначала меня выгнали с работы, которую мама с трудом выпросила у знакомых. Потом она умерла. Скоропостижно. Врачи не успели даже диагноз поставить. И я остался один — без денег, без друзей, без цели.
И только тогда я вспомнил про отца.
Он всегда был тенью рядом с мамой — тихий, незаметный, никогда не спорил. Но после её смерти он словно преобразился. Взглянул на меня так, будто видел, что во мне ещё есть что-то живое. Через пару месяцев заявил: «Хватит барахтаться. Поехали в деревню».
— Куда?! Я?! В эту дыру?! — возмутился я, настоящий московский мажор, привыкший к халяве.
— Будем картошку сажать. И свиней заведём, — спокойно ответил он.
Я хлопнул дверью. Он уехал один. Не стал упрашивать. И правильно.
Два месяца я бегал по Москве, пытался устроиться хоть куда-нибудь — но меня выгоняли через неделю. Деньги кончились, а вместе с ними и спесь. В отчаянии я позвонил отцу:
— Приезжай, — коротко бросил он.
Выбора не было. Через три дня я сидел в электричке, направлявшейся под Смоленск. По дороге разговорился с женщиной — оказалось, она ехала в ту же деревню, к матери. Мы шли вместе, и тут я увидел девочку лет десяти — она полола грядки возле дома.
— Здравствуйте! Хотите помочь? Земля после дождя — самое время сажать морковку! — сказала она, улыбаясь во всю щёку.
Меня будто молнией ударило. Эта девчонка была моей полной противоположностью. Оказалось, она — дочь той женщины, а живут они по соседству с отцом. Меня пригласили в дом. За ужином я вдруг обнаружил себя на огороде с тяпкой в руках, а эта малышка — Татьяна — взахлёб объясняла, как правильно сажать лук. И… мне понравилось.
С тех пор всё изменилось. Я стал проводить с ней дни напролёт. Пока отец и её мать, Наталья, работали в поле, я оставался с Танюшей. Она учила меня доить корову, колоть дрова, солить огурцы… В её глазах горел огонь, которого у меня не было никогда. Она потеряла отца в шесть лет, перенесла тяжёлую болезнь — но ни разу не ныла.
И тогда во мне что-то перевернулось. Я стал просыпаться на рассвете, сам носил воду, кормил свиней, смеялся над её шутками, учился радоваться простым вещам. А однажды Таня слегла с температурой. Врачи опасались осложнений. Я не отходил от её кровати ни на минуту. И в тот момент понял: я уже не тот человек.
Прошло полгода — я себя не узнавал. Я, московский бездельник, теперь с гордостью носил ведро с картошкой. Я научился печь хлеб. Я начал жить.
Потом вернулся в город. Поступил в педвуз. Решил стать учителем — ирония судьбы, да? Тот, кто сам едва умел завязывать шнурки, теперь учил детей. Но у меня получилось. Сейчас у меня свой класс, выпускники до сих пор заходят поболтать. А ещё есть семья. Двое детей. Жена — Людмила. Моя опора.
А Таня… Теперь она моя сводная сестра. Да, отец и Наталья поженились. А я стал ей старшим братом и, наверное, самым верным другом. Каждый раз, глядя на неё, я понимаю: это она спасла меня. Не отец, не трудности — именно она, десятилетняя девчонка с тяпкой в руках.
Вот так одна встреча может перевернуть жизнь. И главное — никогда не поздно начать заново. Даже если тебе двадцать. Даже если ты был пустышкой. Главное — встретить того, кто покажет тебе, ради чего стоит жить.
