Матильда из коммуналки, или как кошка вернула старика к жизни
— Семён, она ведь так и лежит, — голос Марфы дрожал, будто в нём скрывалось больше, чем просто беспокойство. Она стояла у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрела во двор пятиэтажки в одном из тихих районов Екатеринбурга. — Часами не шелохнётся. Даже усом не дёрнется…
— Может, уже околела, раз не шевелится? — хмыкнул Семён Иванович, не отрывая глаз от старого телевизора, где шла трансляция футбола с надтреснутым голосом комментатора.
— Да что ты, Семён! — бросила Марфа осуждающий взгляд на мужа. — Живая. Глаза открыты. Только смотрит в пустоту… Будто сквозь тебя, в прошлое.
— Значит, больная. Время пришло, вот и кончается. Нашла себе могилку под нашей рябиной.
— Нет, Семён. Это же та самая кошка. Из третьего подъезда. У хозяйки вчера похороны были, помнишь? Баба Зина, на десяток лет старше нас. А дети её… квартиру прибрали, а кошку — на улицу. Вышвырнули, как ненужный хлам. Сама видела, как дверь захлопнули, а она сидит, не уходит. Ждёт…
Семён Иванович нахмурился. Бабу Зину он помнил — когда-то её муж с ним во дворе шахматы резали. Не дружили, но по-соседски здоровались, если встречались у скамейки. Именно он лет двадцать назад собрал мужиков, и они поставили здесь качели, лавочки под деревьями. А теперь всё — внуки раз в год заглядывают, а кошка осталась никому не нужной.
— Вчера, говоришь… — пробурчал он. — А дети что? Взять не могли?
— Какие там дети, Семён! Им только метры подавай. Душа, память, книги — всё на свалку. Даже кошку, которая с матерью больше десяти лет прожила, выкинули, как старую подушку. Эх…
Марфа молча натянула тапочки и вышла. Через десять минут вернулась, прижимая к себе кошку — серую, исхудавшую, но живую. Та даже не сопротивлялась, будто смиренно приняла свою судьбу.
— Ругайся не ругайся, а я по-другому не могла! — с порога выпалила Марфа и опустила бедолагу на коврик.
Кошка — обычная дворовая Мурка, немолодая, с потухшим взглядом, словно жизнь из неё вытянули по капле. Устроилась у двери, не двигаясь.
Семён промолчал. Только отвернулся. Но Марфа не сдалась: на кухне подогрела бульон, накрошила туда курочки.
Наутро миска была пуста.
— Ну вот, умница, поела! Значит, жить хочешь. Значит, не время тебе на тот свет. Хозяйка подождёт… слышишь?
Но привыкание шло медленно. Неделю кошка лежала у порога. Только глазами провожала, когда кто-то выходил. Спала днём, ела по ночам. И ни звука.
Семёна это бесило.
— Разлёглась тут! — ворчал он. — Мешает, как мебель старая. Неужели других мест нет? Всё под ногами…
Однажды даже задел её сумкой с картошкой.
— Да проваливай уже! — рявкнул он, но Мурка лишь посмотрела на него… без злости, но так, будто он — пустое место. Как и весь мир.
После этого она перебралась в комнату. Лежала у стены, будто её там и не было. Без мурлыканья, без жалоб, без движения. Просто была.
— Да разве это кошка? — не унимался Семён. — Тень. Призрак старухи.
— Не стыдно тебе, Семён?! — вспыхнула Марфа. — Она хозяйку ждёт. Они же столько лет вместе были… А ты представь себя на её месте — сидишь в углу, дети за спиной перешёптываются, внуки по голове скачут, а ты вспоминаешь, как сам молодым был… И хорошо, если хоть кто-то руку протянет.
Семён вдруг замолчал. Сердце ёкнуло. А ведь правда… Не зря же говорят: кто животных обижает, тот и людей предаст. Перестал ворчать. Даже притащил из магазина пачку корма. Специального. Впервые в жизни.
А потом случилось чудо.
Марфа вернулась от дочки — помогала с внуком. Едва переступила порог — услышала, как муж о чём-то говорит. Не в трубку, не сам с собой. Зашла — Семён сидит в кресле, а рядом Мурка — теперь уже Матильда, как он её прозвал, — на подлокотнике, смотрит ему прямо в глаза.
— Жизнь, она… ломает. Но и собирает по кусочкам. Главное — до утра дотянуть. И чтоб рядом кто-то был. Не обязательно человек. Просто — кто-то, кто не отвернётся, — говорил он ей, будто на исповеди.
— И что, понимает она тебя? — усмехнулась Марфа, пряча слезы.
— Ещё как. Правда, Матильда?
— Мяу, — прозвучало чётко.
Марфа рассмеялась — впервые за много месяцев.
— Ладно, мудрец, иди за мукой. Блинов напеку. Хочешь?
Семён не ответил. Погладил Матильду и вышел. А она — проводила его взглядом. Тёплым. Почти человеческим.
Через час он вернулся с мукой… и новым кормом.
— Слышала? Мужики у лавок в домино рубятся. Пойду и я. Давно не играл.
— Да ты что, старый? С ума сошёл? — засмеялась Марфа.
— Не тебе говорю. Матильде. Мы с ней пойдём.
Марфа глянула в окно — по двору шагали двое. Старик и кошка. Он говорил, она слушала. Тихая парочка. Почти семья…
