Безумная правда: мой отец женился на матери моего мужа!
Меня зовут Анна Волкова, и до сих пор не верится, как перевернулась моя жизнь. Жила я в тихом городке Мышкине, где из-за деревянных церквушек и узких улочек кажется, будто время остановилось. Эта история — словно сон наяву, от которого не отмахнуться. Когда мы с Дмитрием решили скрепить наш союз после трёх лет счастья, я и помыслить не могла, какая буря нас ждёт под маской «самого радостного дня».
Мечтала я о чём-то особенном. Хотела собрать близких на берегу Плещеева озера, где ветер шепчет в камышах, а вода алеет на закате. Или убежать в дремучие леса под Валдаем, идти босиком по росе под трели соловьёв. Но моя будущая свекровь, Марфа Степановна, встала поперёк моих грёз. У неё был свой замысел: пышное торжество в полсотни гостей, шумные песни, обилие яств. Клялась, что дала слово покойному мужу — отцу Дмитрия, которого я не застала, — устроить сыну такую свадьбу, чтоб он не чувствовал сиротства. Мы с Димой пытались возражать, твердили, что отец хотел бы видеть его радостным, а не заложником её воли. Но слова наши разбивались о её упорство, как лёд о камни.
Моя мать ушла давно. Родители разошлись, когда я была мала, и воспитывал меня отец, Сергей Фёдорович. Человек он тихий, с доброй душой, мечтал провести меня под венец, услышать звон чарок, увидеть улыбки родных. Но мнения своего не навязывал — выбор оставил за нами. Каково же было моё изумление, когда свекровь каким-то чарам склонила его на свою сторону! Сперва отец вызвался помочь с хлопотами, а потом они с Марфой Степановной сговорились, будто старые сообщники. Подобрали рестораны с беседками, наметили две церкви в Ярославле и банкетный зал, а нам оставалось лишь покорно кивать. Лишь мой свадебный наряд да костюм Дмитрия остались нашей волей. И, разумеется, они настояли, что возьмут все расходы на себя.
Меня это выводило из себя. Их натиск давил, и я задумала бунт. Стала уговаривать Дмитрия нарядиться в шутовские костюмы — пусть это будет наш протест, наш вызов их унылым порядкам. Ждала, что он рассмеётся, поддержит мою выходку. Но вместо этого он вспыхнул, будто порох. Закричал, что я насмехаюсь над его матерью, что мне плевать на её чувства и на старания моего отца. Искра переросла в ссору: мы орали, пока я, вся в слезах, не схватила вещи и не ушла в свою каморку. Швырнула ему в лицо: «Свадьбы не будет, ищи другую!» — и хлопнула дверью.
Знала, что переборщила, но злость пекла грудь. Он поставил меня после матери, словно женился не на мне, а на её прихотях. Две недели я дулась, не брала трубку. Он звонил через день, спрашивал, точно ли я хочу отменить банкет, отказаться от всего. Я бросала «да», но внутри глодали сомнения. В конце сдалась — слишком любила. Дмитрий признался, что ждал этого: ничего не отменил, верил, что я одумаюсь. Так свадьба и состоялась в назначенный день.
Я была на верху блаженства. Увидев отца в парадном сюртуке, ахнула — никогда он не выглядел таким важным. Свекровь тоже сияла: тёмно-зелёное платье в пол, янтарные серьги — будто боярыня из старинного сказа. Но главный удар ждал в зале. Рядом с почётными гостями стояли наши родители. Сперва решила, что так положено, но вскоре правда всплыла, и ноги подкосились. Пока они устраивали нашу свадьбу, Марфа Степановна и мой отец сами решили связать судьбы! Это была не просто наша церемония — а двойная, с двойными поздравлениями, двойной радостью и двойным потрясением.
Я стояла, сжимая руку Дмитрия, и не знала, смеяться или рыдать. Мой отец и его мать, едва не разрушившие наши мечты, нашли друг друга в этой кутерьме. Мышкин судачил, гости шептались, а я смотрела на них — таких нарядных, таких неожиданных — и понимала: жизнь сыграла шутку, которую не забуду. Мои грёзы о тихом празднике утонули в этом вихре, но, чёрт побери, я всё равно была счастлива — пусть и по их уставу.
