**Безупречная жена**
В маленьком городке, затерянном среди дремучих сосновых лесов и холмов, покрытых серым мхом, жизнь медленно тянулась, словно река перед ледоставом. Ещё студентом Дмитрий знал: его жена будет тихой, скромной, хранительницей домашнего уюта. Но в юности его манили весёлые, громкие девушки, требовавшие ресторанов, букетов и подарков. Денег у студента хватало лишь на бутерброды в столовой, и он быстро научился отличать искренность от пустого блеска.
К выпуску из института Дмитрий встречался с Евдокией — серьёзной, умной, собранной. Каждая страница её конспектов, каждая складка на платье говорили о её характере.
— Вань, жениться пора, — говорил он другу. — Ты уже семьянин, скоро отцом станешь.
— Ну наконец-то! — хохотал Иван. — На Дусе из нашей группы? Бери, не прогадаешь. Умница, красавица, без дурацких капризов. Конспекты у неё — хоть в учебник срисовывай!
— Да, на Дусе, — кивал Дмитрий. — Лучше её никого не знаю.
Перед дипломом он сделал предложение, и Евдокия согласилась.
Она росла с младшей сестрой Дашей почти без родителей. Отец, шофёр-дальнобойщик, пропадал в рейсах, а мать возвращалась с завода затемно. Евдокия с детства взяла на себя заботы о доме: стряпала, проверяла уроки, штопала вещи. Мать не просила, но такова была её натура.
Иногда они навещали тётю Любу, сестру матери. Евдокия замирала от восторга в её доме: сверкающие стёкла серванта, кружевные салфетки, полы, словно отполированные до зеркального блеска. «Как будто тут и не живут», — думала она, не подозревая, что переняла эту черту. В её комнате царил идеальный порядок, а в институте её конспекты цитировали даже преподаватели.
После свадьбы Дмитрий и Евдокия поселились в его скромной двушке.
— Диман, ты счастливчик! — дружески завидовал Иван. — Своя крыша над головой, жена — чистюля. А мы с Машкой в коммуналке ютимся, и перспектив не видно.
Евдокия мечтала о доме, как у тёти Любы. Чистота стала её навязчивой идеей. Никто не объяснил ей, что семья — это не только вымытые полы, но и тепло души. Пришлось учиться на собственных ошибках.
Дмитрий был её полной противоположностью — шумный, общительный, душа компании. Любил посиделки с друзьями, рыбалку, охоту. Евдокия же предпочитала тишину: вышивала крестиком, читала, вязала носки. До рождения сына она покорно ездила с ним на природу, хоть и ненавидела комаров и палаточный быт.
Летом Дмитрий сиял, как ребёнок в предвкушении праздника:
— Дуся, завтра едем на озеро! Удочки взял, мангал, палатку разобьём. Собирайся!
— Дима, ну зачем мне эта грязь? — морщилась она. — Комары, сырость, микробы…
Но спорить было бесполезно, и она ехала. На последних месяцах беременности отказалась, и он не настаивал. Дома же она превращалась в неутомимую хлопотунью: вычищала каждый угол, готовила на пару, гладила даже носки.
— Евдокия, у тебя как в Зимнем дворце! — восхищалась подруга Галя. — Идеальная хозяйка! Как ты управляешься? У меня дома бардак, двое сорванцов — хоть святых выноси. К тебе даже боюсь заходить — а то мойОднажды, когда дети уже выросли, а дом опустел, она вдруг поняла: безупречность — вовсе не синоним счастья, и, пожалуй, именно в этом был её главный урок.
