Родители моего мужа, Сергея, странным образом уверены, будто я обязана отдавать им всю зарплату. Сергей не раз заговаривал с ними об этом, но их слова будто утекают сквозь пальцы. Они убеждены: раз я теперь часть их семьи, то все мои деньги — общие. Это давление началось вскоре после свадьбы, и теперь я не знаю, как разорвать этот круг, не разрушив хрупкий мир в доме.
Нам с Сергеем два года в браке. Познакомились в академии, где оба учились, потом закружилось, завязалось, и вот уже обручальные кольца на пальцах. Сергей — душа-человек, нежный, всегда подставит плечо. Но его родители, Галина Степановна и Николай Федорович, с первого дня смотрели на меня с лёгким подозрением. Я списывала это на обычную настороженность: всё-таки я чужая, а Сергей — их кровь, их надежда. Но со временем их взгляды стали тяжёлыми, как мокрый тулуп.
Мы перебрались в их дом, чтобы сэкономить на съёмном жилье. Казалось, это ненадолго — поднакопили бы на свою хрущёвку. Я тружусь секретаршей в конторе, Сергей — мастер на машиностроительном. Зарплаты скромные, но не голодаем. Договорились: часть — на будущее, часть — на жизнь. Его родители вроде кивнули, но вскоре началось.
Галина Степановна как-то за щами обронила: «Анфиса, ты же теперь наша, значит, должна вкладываться. Мы тебе не благотворители». Я опешила — мы ведь и за продукты платили, и за свет, и я дом драила, как Золушка. Но баба Галя лишь цыкнула: «Мало. Зарабатываешь — неси в семью. Мы с Николаем так жили, и ничего».
Я попыталась втолковать про наши с Сергеем мечты о квартире, но она махнула рукой: «Какие квартиры? Места тут хватает». Николай Фёдорович молча ковырял ложкой в тарелке, но его молчание было красноречивее крика. После этого ужина я будто ходила по тонкому льду — каждый шаг мог обернуться треском.
Сергей встал на мою сторону. Не раз пытался вразумить их: «Мы взрослые, сами решаем, куда деньги девать». Но Галина Степановна лишь вспыхивала: «Ты против родни? Мы тебя растили, а ты теперь нас кидаешь?» Сергей мучился — он их любит, ссориться не хочет. Но их упрёки липкой паутиной опутывали нас. Они начали высчитывать мои траты — новую кофточку купила? «Это баловство, — шипела баба Галя. — В хозяйство бы вложилась».
Я стала чувствовать себя воровкой. Может, они и правы? Но потом вспоминала, как продиралась через эту работу, как ночами училась. Почему я должна хоронить свои планы ради их капризов? Мы с Сергеем начали ссориться — не из-за нелюбви, а от этой вечной грызни. Он не знал, как до них достучаться, а я не хотела быть яблоком раздора.
Однажды я не выдержала: «Может, съедем? Хоть в коммуналку, хоть в шалаш, лишь бы дышать свободно». Сергей согласился, но признался: боится, будто предаёт родителей. Они всю жизнь пахали на него, а теперь, по их логике, он обязан «вернуть долг». Но почему этот долг должна платить я?
Мы решили поговорить вместе. Я, дрожа, выдавила: «Галина Степановна, Николай Фёдорович, спасибо за кров. Но у нас с Сергеем своя дорога. Я не могу отдавать все деньги — у нас цели. Давайте установим сумму за жильё, по-честному». Они промолчали, потом холодно бросили: «Ваше дело. Но в семье так не поступают».
После этого в доме стало душно, как в бане с закрытой дверью. Я стала искать съёмное жильё, хоть и понимала — будет туго. Сергей держит мой фланг, но вижу, как ему больно разрываться между мной и ними. Не хочу, чтобы он выбирал, но и дышать в этом вакууме больше не могу.
Всё это заставило меня пересмотреть, что такое семья. Я думала, семья — это когда берегут, а не требуют. Я благодарна им за Сергея, но не могу сжечь своё будущее в их печке. Мы решили искать выход: может, найдём угол подешевле. Главное — не дать трещине расколоть нас.
Надеюсь, они когда-нибудь поймут. Может, просто боятся остаться в пустом гнезде. Я не злюсь, но хочу, чтобы уважали наши границы. А пока учусь крепче держать Сергееву руку и верить, что мы прорвёмся — хоть сквозь бетонную стену.
