Ну, слушай, вот такая история…
Смят листок бумаги лежал в самом низу её стола, аккуратно придавленный заявлением на увольнение. Я взял его в руки — и сердце ёкнуло. Будто шепнуло: это не просто бумажка. Это послание. Мне.
Вспомнил, как в детстве мы с пацанами играли в разведчиков — писали невидимые письма молоком, лимонным соком, а потом грели над плитой, чтобы проявить тайные слова. И ведь мы с ней, с Ларисой, как-то раз обсуждали это, болтали в обед, будто я не начальник, а просто парень, который смотрит на неё с обожанием.
Я не дождался конца смены. Примчался домой, руки дрожат, плиту зажёг, поднёс лист к огню… И буквы проступили. Чёткие, выжженные болью.
«Если ты это читаешь — значит, догадался, как открыть невидимое. Значит, не всё кончено. Но знай: унижая меня, ты растоптал всё, что я к тебе чувствовала. Тебе нравилось видеть, как мне больно. Ты забыл, что за ледяной маской — живой человек. Да, я могла отомстить. Но тогда стала бы тобой. А я — не ты. Прощай. Не ищи меня.»
Перечитал раз пять. С каждым разом — будто нож в сердце. В голове стучало: за что я её так ненавидел? Почему?
Когда Лариса пришла в отдел, будто окна распахнули — ворвались свет, воздух, запах сирени. Я не был впечатлительным, но тогда… тогда впервые понял, что значит сойти с ума. В ней не было гламурной красоты. Но был огонь. Сияние. То, от чего мужчины оборачивались, а я — сгорал изнутри.
Я знал женщин. Много. Ухоженных, игривых, с голосами, полными намёков. Я умел их разгадывать, предугадывать желания. И получал своё. Легко. Свидания, цветы, поцелуи — и до свидания. Меня это устраивало. Я всегда был на высоте.
Но с Ларисой… Хотел прижаться к её плечу, слушать дыхание, теряться в её волосах. Забыть, что я шеф. Стать просто парнем, который готов променять карьеру на минуту рядом.
Она была моей подчинённой. Надёжной. Тихой. Умной. Я доверял ей сложные задачи. Она делала всё без ошибок, без жалоб. Я мог на неё орать — она не огрызалась. Но её молчание било больнее слов. В нём была сила, от которой мне хотелось сжаться.
И я унижал её. Снова и снова. Давил, провоцировал, злился. Хотел сломать, чтобы потом «спасти». Мечтал увидеть её слёзы. Представлял, как утешаю, шепчу: «Прости, я дурак…» Но она не плакала. И не уходила. Сжималась, терпела. И от этого становилась крепче. А я — слабее.
Носил ей конфеты. Ловил её взгляд. Бросал небрежные комплименты. Надеялся, что она поймёт: я не просто босс. Я — мужчина, который хочет потеряться в ней.
Однажды не выдержал — обнял. Крепко, но нежно. Она отстранилась, посмотрела в глаза. Без злости. Без страха. Без эмоций. А мне показалось — она увидела меня насквозь. И это раздавило.
Я не мог признать, что мы равны. Хотел подчинить. Унизить. Приручить. Делал всё, чтобы доказать себе: она — никто. А сам сходил с ума от желания.
Пытался вызвать ревность. Громко говорил по телефону с другими, смеялся, звал их на обед при ней. Она молчала. Не реагировала. И это бесило больше всего.
Я был уверен — она чувствует. Что хочет того же. Что ей нужен мой голос, мои руки, мой запах. Просто держится. Но скоро сдастся. Обязательно.
Я знал — работа ей важна. Значит, останется. Вытерпит. А потом всё равно будет моей. Когда-нибудь. Ведь я привык получать, что хочу.
Но в пятницу она не пришла. Не предупредила. Телефон не отвечал. Почта молчала. Проект завис. Я остался у разбитого корыта. Злился, ждал, что она вернётся, объяснится. Но её не было.
Словно растаяла. Как туман. Как сон, который помнишь утром, но к вечеру он рассыпается. Она ушла — тихо, резко, с достоинством.
А я… Я, который думал, что всё контролирует, остался с пустотой. С письмом, где правда. Она была сильнее. Чище. Честнее. И ушла первой.
Теперь мне не хватает её взгляда. Молчания. Даже её упрямства. Я ненавидел её. А на самом деле… просто не умел любить.
