Мой муж — вечная жертва чужих прихотей: драма нашего брака
Я больше не могу. Три года назад я вышла замуж за Дмитрия, но вместо надежного спутника получила вечного подкаблучника для всех, кроме нас. Мой муж — безответный мягкотелый человек, и это губит нашу семью.
Дима — тот, на ком все катаются, как на старой кляче. На работе, в компании, среди родни — он первый, кого тащат на подмогу, и последний, кого thanksуют. Это невыносимо. Я устала видеть, как им пользуются, а он даже бровью не ведет.
На его работе в провинциальном городке под Екатеринбургом начальство будто сговорилось: Дима — идеальная жертва. Нужен ночной дежурный? Конечно, Дмитрий! Командировка в Пермь? Кто же, если не он? В отпуск коллегу подменить? Дима уже на пороге. А когда речь о премии или повышении — его будто и нет. Помню, раздавали льготные путевки в Сочи. Кому не досталось? Верно, Диме.
Я пыталась до него достучаться, твердила, что он должен себя уважать. Он кивает, молчит, но стоит кому-то позвонить с очередной «просьбой» — и моего мужа уже нет. Он несется выполнять чужие поручения, забывая о нас. Это приводит к бесконечным скандалам. Дима не плохой человек: он не пьет, любит меня, заботливый. Но его бесхребетность — как нож в спину нашему браку. Будь у него характер, мы бы жили счастливо.
Его друзья — отдельный кошмар. Не понимаю, как он до сих пор считает их друзьями. То в долг просят, то тетку на вокзал отвезти, то квартиру покрасить. А мы? Три года копили на подержанную иномарку, во всем себе отказывали. И ради чего? Чтобы она стала бесплатным такси для всех, кроме нас?
Инструменты, которые Дима покупал для ремонта, разошлись по знакомым, как блины на масленицу. «Дай перфоратор», «Одолжи болгарку» — и все, прощай, вещь. Я говорю: «Напомни, пусть вернут!» А он бубнит: «Неудобно, сами вспомнят». Конечно, никто не возвращает. А деньги в долг? Брать — легко, отдавать — не спешат. Уже не сосчитать, сколько ушло в никуда.
Но хуже всех — семья. Его мать, Галина Степановна, — женщина с нравом фельдмаршала. В ее доме все ходят по струнке. Отец Димы — такой же безответный, как он. Ни слова поперек — полное подчинение. Сестра, слава Богу, уехала в Питер, но Диме от этого не легче. Теперь он один таскает каштаны для всей родни.
То матери сумки на дачу везти, то тете с переездом помогать, то дяде забор чинить. Будто у них своих мужиков нет! С тех пор как купили машину, Дима дома не ночует. Он стал бесплатным извозчиком для всей родни. У нас свои планы? Какая разница! Галина Степановна позвонила — и Дима уже мчится по ее указке.
Однажды он опоздал на нашу годовщину, потому что вез какую-то троюродную тетку за картошкой. Я сидела в кафе, ждала, а он звонит и мычит: «Маме надо было помочь, сейчас буду». Знай я, что он такой безотказный, сто раз подумала бы, прежде чем за него замуж идти.
Я устала бороться за наше право на личную жизнь, за нашу машину, за наше время. Я тоже копила на эту машину, но езжу на работу на маршрутке, потому что Дима вечно возит кого-то. Чувствую, будто это я за него замуж вышла, а не он на мне женился. Его доброта — не достоинство, а проклятие.
Но вчера чаша терпения переполнилась. Я на пятом месяце. Мы так ждали этого ребенка. Сидели в женской консультации, и вдруг — звонок от Галины Степановны. Ей срочно понадобилось, чтобы Дима привез коробки с балкона. И он ушел. Просто встал и ушел, оставив меня одну. Я ехала домой на такси, сдерживая слезы.
Вечером он лепетал что-то про «маме нельзя отказать». Но я больше не могла это слушать. Для него все важнее меня. Я не знаю, какое я занимаю место в его жизни. Его слабохарактерность губит наш брак.
Я поставила условие. Либо Дима меняется, ставит семью на первое место, либо развод. Я не тряпка. Мне нужен муж, а не мальчик на побегушках. Я не против помочь тому, кто действительно в беде, но быть прислугой для всех лентяев — слишком.
А что будет, когда родится ребенок? Я одна должна тянуть все? Хочу верить, что Дима одумается, но мое терпение на исходе. Я устала быть женой человека, который не умеет сказать «нет».
