— Пап, а в субботу в лес поедем? — Артём оторвался от учебника и вопросительно посмотрел на Виктора.
Мужчина отвлёкся от телефона, взглянул на мальчишку и усмехнулся:
— Естественно, поедем. Только маму не забудь позвать, а то опять обидится, что мы без неё.
Светлана стояла у плиты и помешивала борщ. Услышав их диалог, она замерла. В груди кольнуло — больно, но приятно.
Артём назвал его «папой». Не Витей, не дядей Витей. Просто «пап». Так естественно, будто всегда так было. У неё внутри что-то дрогнуло, но следом накатила тревога.
Когда-то ей казалось, что после гибели первого мужа она навсегда останется только матерью. Но в её жизни появился Виктор. Как первый весенний дождь — тёплый, обнадёживающий, с лёгкой грустинкой.
Он не осыпал её розами, но всегда приносил Артёму «Киндеры». Не строил воздушных замков, но в один прекрасный день собрал книжную полку в детскую, даже не спрашивая. Именно это её и покорило.
Долго не подпускала его ближе — ребёнок был на первом месте. Сразу предупредила: если не готов принимать Артёма, даже не начинай. Виктор не испугался. Более того — сам попросил познакомиться с сыном как можно скорее.
И тут Светлану ждал сюрприз. Виктор явно знал, как общаться с детьми. Играл, но не заигрывался. Спрашивал про школу, а не отмахивался. Делал замечания не свысока, а по-дружески. Артём быстро раскрылся, и Светлана расслабилась. Впервые за долгое время она почувствовала, что может разделить свою ношу с кем-то…
Жили вместе уже больше года. Виктор вёл себя как настоящий отец: ходил на школьные мероприятия, помогал с уроками, учил Артёма играть в хоккей. Иногда ей даже казалось, что это всё слишком идеально. Но она гнала эти мысли прочь.
Артёму нужен отец. И, похоже, он у него есть.
Как-то вечером, вытирая посуду, Виктор небрежно бросил:
— Света, а как насчёт второго?
Она застыла. Конечно, поняла, о чём речь. Просто не могла сразу осознать. У её подруги была похожая ситуация: один ребёнок от первого брака, один — общий.
Кончилось всё плохо. Светлана не хотела повторения.
— Я… боюсь, — честно призналась она. — Не за себя. За Артёма. Что будет, когда появится общий ребёнок? Ты же видишь, как он к тебе привязался. Вдруг почувствует себя лишним?
Виктор удивлённо поднял брови:
— Ты о чём? Сердце — не котлета, чтоб на всех не хватило. Я вас обоих люблю. Если родится ещё один, это не значит, что кто-то станет ненужным. Артём — мой сын. Точка.
Ей хотелось верить. И она поверила.
Через два месяца Светлана показала мужу тест с двумя полосками. Он крепко обнял её, осторожно прижимая.
— Ура! Я буду старшим братом! — закричал Артём, узнав новость.
Все смеялись. Счастье разливалось по квартире, как солнце в майское утро. Но ничто не вечно.
— Пап, давай в футбол? Я уроки сделал. Сам, — Артём стоял в дверях, нервно переминаясь.
Виктор качал младенца в кресле. Даже не повернулся. Лишь раздражённо махнул рукой:
— Не сейчас. Брат спит. Не шуми.
Артём опустил глаза, кивнул и тихо закрыл дверь. Как тень проскользнул в комнату, подержал мяч и убрал его под кровать. До лучших времён. Если они наступят.
Такие отказы стали нормой. Раньше Виктор сам звал его играть или смотреть кино. Теперь — никакого внимания. Но Артём всё ещё называл его «папой». С надеждой, будто это вернёт того человека, каким Виктор был для него.
На следующий день Светлана услышала то, что перевернуло всё:
— Скажи своему сыну, чтобы не чавкал печеньем на диване! Весь крошками!
Она будто споткнулась. «Своему». Не «нашему», не «Артёму». Похоже, кто-то действительно становился здесь лишним.
— Артём! Убери, пожалуйста! — крикнула она из кухни, а потом заперлась в ванной.
Едва успела — слёзы хлынули сами. Без звука. Только губы дрожали. Человек, который ещё недавно строил с ней планы, теперь отодвигал старшего, как старый стул.
Светлана умылась и глубоко вздохнула. Она должна быть сильной. Ради Артёма. Он должен чувствовать себя любимым, даже если её мир рушится.
Артём всё понимал. Сам собирался в школу, сам возвращался, аккуратно ставил рюкзак. Делал себе бутерброды, кипятил чай. Всё сам. Вечерами тихо сидел в комнате, чтобы «не мешать папе». Не капризничал, не жаловался.
Старался быть удобным. Как будто верил: чем тише он будет, тем больше шансов, что его заметят. Или хотя бы не прогонят.
Как-то раз Светлана застала его за мытьём посуды. Десятилетний мальчишка старательно тер тарелку, нахмурившись. Увидев мать, испуганно вздрогнул.
— Мам, я просто… хотел помочь. Ты устала. И Вите тяжело с малышом.
Она кивнула и натянуто улыбнулась. А потом ушла в спальню — больше не могла сдерживать гнев и отчаяние.
Той же ночью, когда младший заснул, Светлана подошла к мужу. Он лежал с телефоном, увлечённый собой.
— Ты вообще понимаешь, как теперь относишься к Артёму?
Даже не взглянул:
— В каком смысле?
— В прямом. Ты его игнорируешь. Был отцом — стал чужим.
Виктор отложил телефон и медленно сел:
— Я его не игнорирую. Просто у меня теперь есть свой сын. Вовка ещё маленький. Не хочу пропустить, как он растёт.
— А Артём тебе кто? Перестал быть твоим?
— Свет, я не воспитывал его с пелёнок. Ты же сама понимаешь… Своя кровь — другое дело. Это естественно.
Она не верила своим ушам. Пальцы сжались в кулаки. В горле встал ком.
— Это не естественно. Это жестоко. Он тебя отцом зовёт. Любит тебя.
— Ну и пусть. Я ж не сказал, что ненавижу его. Просто не могу притворяться, будто он мой.
Виктор встал и ушёл, явно не желая продолжать разговор. А Светлана ещё долго сидела, уставившись в стену. ПотомОна крепко обняла спящего Артёма и тихо прошептала: «Всё будет хорошо, сынок».
