— Не берёт… — Светлана вздохнула и отложила телефон на прикроватный столик.
В палате витал резкий запах антисептика. Комната была рассчитана на двоих. На соседней койке лежала пожилая женщина. За окном хмурый питербургский вечер окрашивал бледно-жёлтые стены в серый оттенок.
Светлана снова проверила телефон. Экран вспыхнул, но никаких новых сообщений не было. Ни от дочки Марины, ни от её мужа. Хотя бы короткое «Как ты?» — но ничего.
— Всё звоните дочери? — спросила соседка, повернув голову. — Может, у неё дела?
— Третий раз сегодня, — вздохнула Светлана. — Утром хоть ответила. Сказала — занята, со свекровью по магазинам бегает. А теперь — тишина. Видимо, всё ещё на побеге.
— Она знает, что вы в больнице?
— Угу.
Светлана уставилась в потолок, но долго молчать не смогла. Хотелось выговориться, пусть даже перед незнакомой женщиной.
— Завтра операция. Пустяковая, по плану, но всё равно… Хочется хотя бы «держитесь» услышать. А не про новую сковородку на чужой кухне.
Соседка промолчала, только тихо развернула обёртку мятного леденца.
Светлана повернулась к стене и вспомнила, как Марина раньше летела домой с улыбкой. Как они вместе пекли блины на кухне, болтая о всякой ерунде. Как на даче поливали цветы, а дочка взахлёб рассказывала о своих делах, о парнях, об учёбе. Она всегда была рядом.
А теперь…
Марина три года назад вышла замуж. И будто её подменили. Вся её жизнь теперь крутилась вокруг семьи мужа. Стоило свекрови пискнуть — и дочь уже неслась к ней, будто по тревоге. В аптеку, в поликлинику, за продуктами. А мать довольствовалась крохами внимания. Если Марина и заезжала, то уткнувшись в телефон, даже не слыша, что ей говорят.
На следующий день Светлану прооперировали. Всё прошло хорошо, только слабость и голова раскалывалась. Во рту пересохло, живот сводило от голода. А телефон по-прежнему молчал.
Из больницы выписали через три дня. Врач махнул рукой — домой, всё в порядке. Светлана позвонила дочери, чтобы та приехала за ней.
— Мам, надо было предупредить заранее! Я уже пообещала Татьяне Степановне помочь с сумками, в «Ленте» узкие проходы… — Марина говорила шёпотом, видимо, свекровь была рядом. — Возьми такси, я скину тысячу.
— Не надо, — коротко ответила Светлана. — Сама справлюсь.
И справилась. Медленно оделась, стараясь не дергать швы, взяла сумку. Тяжеловато, но терпимо. Соседка помогла вызвать машину.
Дома было тихо. Муж в командировке.
Она поставила чайник и села на табурет, а потом наконец позволила себе заплакать. Тихо, сдерживая рыдания. Не от боли, а от внезапного, горького осознания.
Предательство.
Марина позвонила только через две недели. Голос бодрый, будто ничего не случилось.
— Мам, привет! Слушай, вопрос… ИНН у вас не остался? Для вычета нужен.
— У нас, — ответила Светлана и не удержалась. — У меня всё хорошо, если тебе вдруг интересно. Почти восстановилась.
— Мам, ну я же не бросила тебя, деньги предлагала! Сейчас столько дел, просто задушиться… Извини!
— Ладно, — тихо сказала Светлана. — Уже всё.
Но внутри это «всё» звучало как «всё кончено». Она чувствовала себя старой вещью — привычной, надёжной, но уже никому не нужной.
Через неделю был день рождения мужа. Светлана испекла медовик, поставила на стол его любимый салат «Оливье». Ждала. В прихожей стояли две пары тапочек — на случай, если дочь всё же приедет с зятем.
Марина приехала. Одна. Ближе к вечеру, с цветами и купленным тортом.
— Я ненадолго. Сережа с родителями уезжает, меня подбросит, — сказала она с порога. — Но вырвалась поздравить!
Николай неуверенно обнял её, по-отечески хлопнул по спине.
— Ну, хоть приехала, — только и выдохнул он.
Пока мужчина резал торт, Марина сидела с телефоном. Отвечала на сообщения, листала ленту. Когда мать поставила перед ней чай, она машинально кивнула, не отрываясь от экрана.
Светлана наблюдала за этим сжав губы. Собственная дочь вела себя, как гостевая знакомка. Пустота в глазах, односложные ответы. Через полчаса она уже копошилась у двери.
— Ну, спасибо за приём! С днём рождения ещё раз. Я побежала.
— Спасибо, что зашла, — сказала Светлана. — Удачи.
Дверь закрылась, и стало тихо. Даже холодильник перестал гудеть.
— Ну хоть так… — горько пробуНо Светлана уже знала — с этого дня она больше не будет ждать у окна, сжимая в руках мобильный телефон.
